СКИТАЛЬЦЫ ВО ВРЕМЕНИ
… Сон был такой яркий и красочный, как будто все происходило на самом деле. Солнечные лучи играли на золоченых митрах, на пурпуровых кардинальских мантиях, на багрово-красных сутанах епископов. Это были привилегированные зрители первого ряда. Король и его свита любовались казнью из окон дворцовой галереи. Дальше теснился простой народ.
Осужденных на смерть ввели стражники с обнаженными клинками. Один из несчастных, высокий седой старик подошел к высокой поленнице и спокойно поднялся вверх. Когда костер запылал, громко произнес:
- Папа Римский, через сорок дней ты придешь ко мне. Король, не пройдет и года, как ты присоединишься к нам.
Дальше замелькали какие-то зубчатые огненные колеса, шестерни. Возникло ощущение, что Кузьмич несется в каком-то тоннеле с безумной скоростью. Словно он совершал путешествие во времени. Что это? Где он находится сейчас? Что-то вроде опочивальни понтифика. Папа, как и предсказывал высокий старик, мучается от кровавого поноса. Он умирает в страшных мучениях. А что же король? Его постигает такая же участь…
Находка в огороде
Легкая зелень только что распустившейся листвы оттенялась пышными белыми облаками. Давно уже надо было заняться своими шестью сотками, посадить зелень, редиску, картошку тоже, но Воропаев в тот год припозднился. То давление подскочит, то радикулит разогнуться не дает. Но, в конце концов, хвори вроде бы отпустили, и Михаил Кузьмич взялся за лопату.
Год назад все внутри у него треснуло, как стекло от перегрева: жену схоронил. Остался один: сын далеко, нефть на севере из земли качает. Только пес-неслух, да кот по имени Котобрыс могут его выслушать, посочувствовать, если вдруг горько так сделается, так пусто в душе и вокруг, что слеза прошибает. Но он жил себе дальше – что тут поделать!
Солнце все пригревало. У болота скрипели коростели, как несмазанные тележные колеса, было далеко их слышно.
- Чего расклекотались? – сказал как бы сам себе Кузьмич, но птицы, словно по команде, утихли.
Он даже вспотел с непривычки. Передохнул немного – и снова за работу. И тут лопата наткнулась на что-то твердое. Это был полуистлевший кожаный мешок. Поддел его Кузьмич лопатой и ахнул. Из мешка вывалились потемневшая от времени бронзовая голова какого-то демона и какой-то камень. Странным казалось не то, что у этой головы имелись рога. У НЕЕ БЫЛО ТРИ РАЗНЫХ ЛИЦА.
Камень Воропаев поначалу хотел выбросить, но когда очистил его, передумал. Он напоминал изразцовую плитку. Отчетливо проглядывалась квадратная рамка, четыре кольца на ней срезали углы, а в центре – роза с восьмью лепестками.
И Кузьмич прибрал находку. Он решил: надо обязательно показать знающим людям.
Чуть моложе Москвы
Приволжский город, где живет Воропаев, совсем небольшой. Но по возрасту даст фору многим другим. В летописях упоминается с последней четверти двенадцатого века, но, похоже, основан еще раньше. Это была крепость по тем временам довольно мощная. Протяженность вала, окружающего ее, достигала почти двух километров, а высота – до 30 метров. По углам вала высились дозорные башни со стенами едва ли не двухметровой толщины. А еще были дубовый частокол и глубокий ров. Естественным препятствием для врагов служила и река, защищавшая город благодаря ее крутому изгибу с трех сторон.
Увы, военную базу наших далеких предков постигла судьба печальная. Как и многие другие русские города, она была разрушена до основания монголо-татарами. Большинство жителей погибло, часть иноверцы увели в плен и лишь совсем немногие спаслись бегством и укрылись в окрестных, дремучих тогда лесах.
Потом беглецы вернулись на пепелище, да только не повезло им: спустя год набег повторился. И опять горожанам пришлось какое-то время жить в лесу. Еще спустя несколько лет они все же построили посад заново. Узнав об этом, Хан Едигей в третий уже раз сжег все, что могло и даже не могло гореть. Восстановиться после этого защитник восточных границ Руси уже не смог, утратил свое значение крепости и даже статус: стал селом. Сейчас, правда, ему прежний статус возвращен, но с очень большим скрипом. И то ли город, то ли село совсем не меняется, чередуются только времена года. Как и много лет назад, у здания администрации на центральной улице козы траву щиплют, гуси гогочут, рыжие наседки во дворах квохчут. Улицы немощеные, помойки, непросыхающие лужи…
Был здесь монастырь когда-то…
Стал Кузьмич свою находку рассматривать вечером и вспомнил, что его садовый участок находится на том месте, где когда-то стоял монастырь. У этого монастыря тоже своя многовековая история.
Основан он был еще до нашествия монголо-татар. Они же его и спалили. Потом такая напастина повторялась: монастырь горел еще много раз, но все равно восставал, как Феникс из пепла. До тех пор, пока не пришли большевики. Их толкотливое племя сразу же выселило монахов, разместив в монастыре трудовую коммуну для беспризорников (точно такую же в то время возглавлял Макаренко), общежитие, столярную мастерскую, электростанцию и кузницу. Впрочем, неудивительно. Тогда мода была такой: кто голей, тот милей. Нашлись помещения и для местосидельцев – бухгалтеров, статистов, нотариусов, делопроизводителей. Но верхом изобретательности было превращение колокольни в водонапорную башню, которую вместо креста увенчали… пятиконечной звездой. Дескать, мы победили религию раз и навсегда.
Но победили не они. Многое не так бывает, как задумывалось, оттого, что люди никогда не начинают своих дел с начала. И поскольку постройки многовековой давности использовались не по назначению, просуществовали они недолго. Причем первой рухнул корпус, где размещалась электростанция. И по городу, надолго оставшемуся без света, пошел шепоток: мол, советская власть минус электрификация.
Говорили позаглаза, что монастырь словно тяжело вздохнул и осел, рассыпался от старости. И хотя были трупы, из развалин извлекали в первую очередь не их, а вполне материальную пользу. Кирпич и ноздреватые серые каменные блоки фундаментов, бревна и прочее тут же пошли в дело. Ничего не пропало. И только проклятое место, где стояли храмы, большевикам было невпроглот. Освободившееся чужедворье власти отдали садовому товариществу.
Такие вот странности
Странные вещи творились здесь почти тысячу лет. Однажды упавшее дерево пришибло насмерть местного градоначальника, снискавшего себе печальную славу гонителя старообрядцев. В другой раз как бы сами собой взорвались пороховые склады. Погибли стрельцы, которых хотели отправить в подкрепление царским карателям, преследовавших отряд пугачевцев. Примерно в эти же годы молния ударила в здание острога. Возник пожар. Двум десяткам тюремных сидельцев удалось бежать. Уже при большевиках сгорело здание, где находилось ЧК. Когда они снимали колокола с колокольни, один из них упал раньше времени и придавил пятерых хулителей православия. По кельям монахов разгуливали привидения, многие, повстречавшиеся с ними, в считанные дни умирали.
Но больше всех потрясло горожан то, что случилось полсотни лет назад. Это было совершенно не похоже на правду: один из соседей Кузьмича обнаружил в своем огороде свежее захоронение. Но очень странное. Совершенно обнаженный труп был привязан к доске лицом к земле.
Кузьмич тогда еще под стол пешком ходил, но хорошо помнит, как соседа задергала милиция. И не только она – у него постоянно паслись «люди из органов», как их тогда называли. А куда потом делся этот человек, никто до сих пор досконально не знает. Да и небезопасно было этим интересоваться.
Кузьмичевские кошмары
А Кузьмичу между тем стали сниться кошмары, самыми безобидными из которых были зеленые ухастые черти. Снились пытки. Вот его ведут в особую башню. Там пылает жаром огромная железная печь, стоят два столба с перекладиной, а под ними - гири разного веса. Вот с Кузьмича снимают цепи, обнажают спину, привязывают к рукам веревки. Вот палач начинает отсчитывать удары кнута. Он явственно чувствует, как кожа на спине лопается. Но истязателям и этого мало. Его поднимают на дыбу, а к ногам прикрепляют гири. Палач берет раскаленный прут и водит им вдоль израненной кнутом спины, в некоторых местах нажимая с особым прилежанием...
Самое страшное заключалось в том, что наутро Кузьмич обнаружил вздувшиеся рубцы на своей спине. Как будто и в самом деле его пытали.
А то снились какие-то страшные обряды. Горят костры, небо заволокло тучами. Вот его заставляют плюнуть на крест, отречься от Христа, внушают, что распятие – это не его образ, а просто кусок дерева. Вот слышится удар гонга, и все упадают ниц. Вносят мертвую голову. Кто-то шепчет Кузьмичу: «Эта голова родилась от мертвой женщины».
А дальше вообще – кошмар. На огромной сковороде жарятся несколько младенцев. Вытопившимся из них жиром мажут мертвую голову. И она оживает, изрекает пророчества, которые должны обеспечить собравшимся для этого ритуала успех и благоденствие…
Нет, что ни говори, а от таких снов у любого нормального человека крыша набекрень съедет. И не выдержал Кузьмич – пошел в церковь. Рассказал все, как на духу, отцу Олегу, одному из самых образованных людей в городе. И находку свою показал.
Батюшка долго рассматривал бронзовую голову и изразец.
- Не знаю я, что это такое, - говорит. – Розами на изразцах православные храмы не украшают. Наверное, это какой-то символ. Но ты все-таки оставь мне свою находку. Я загляну в наши книги церковные, в библиотеке покопаюсь. Может, что и откроется с Божьего дозволения.
Сон наяву
А это уже было не сном. Это было ДРУГОЕ. Страшное и неожиданное, невероятное. Вскоре после того, как он у священника гащивал, в дом Кузьмича гости незваные пожаловали. Деревянный вертушок на калитке кто угодно откроет, а на двери запоры. Хоть и хлипкие, а все же держат. А этих незнакомцев не удержали. С таким же успехом Кузьмич мог пытаться остановить курьерский поезд.
Перед этим небо заволокло. Пошел слабый дождь – просто ветром несло туман, который обволакивал всю округу.
Воропаев сквозь сон услышал шум.
- Тут я, кому надо? – вяло спросил он. Если воры забрались, то все равно поживиться нечем.
Но это были не воры-домушники.
- Не зажигай света, - предупредили Кузьмича гости. – Верни нам то, что нашел в земле.
Голос к Кузьмичу вернулся не сразу. Он смотрел на вошедших и глазам не верил. Две каменных статуи, два каменных лица. И одеты донельзя странно. На них были длинные белые плащи с большими восьмиконечными ярко-красными крестами на груди. На голове что-то непонятное. То ли капюшон, то ли тюрбан. И эти слова. И их слабое эхо. И только тьма, и эти двое. Два ископаемых создания. «Да, Кузьмич, попал ты, что называется, наглушняк», - сказал он сам себе. Убийство смотрело на него двумя парами глаз.
Заплетающимся языком Воропаев объяснил, что голову и изразец он отдал священнику. Вот и вся застолица, дескать. И осекся на полуслове. Пот градом стекал с лица. Но это хорошо. Страшно, когда вообще перестаешь потеть.
Гости ему не поверили
- Бес в тебе сидит, из тебя вопит! – проговорил один из них. Глаза его были черные и страшные, как вода болота. Они просто впивались в Кузьмича, как пиявки. И Кузьмич почувствовал нутром: у этих злодеев есть своя правда – вот что всего ужаснее.
- Отдай по-хорошему, - сказал другой. – Это – наши символы, которым мы поклоняемся. – Мы хорошо заплатим. У нас много денег.
Кузьмич обратил внимание, что фигуры гостей то становятся совсем прозрачными, то вроде бы снова обретают плоть.
- Вы – призраки? – спросил он в лоб.
- Часть из нас – да, - получил он неожиданно честный ответ. – Те, кто сгорел на кострах инквизиторов. Но часть существует реально. Тамплиеры бессмертны.
Двое в белых плащах не стали обыскивать дом.
- Похоже, он не врет, - сказал напоследок один из гостей. – Завтра пойдем к священнику.
И они ушли так же незаметно, так же бесшумно, как и появились.
Рыцари храма
Едва стал брезжить рассвет, как Кузьмич едва ли не рысцой поспешил к отцу Олегу. Рассказал ему о ночном визите.
- Они могли убить меня, но не убили, - заметил он. – Теперь к тебе собираются. Будь начеку: они при дверях уже, скоро будут. Поверь: это не чернилами, а углем адским в книге судьбы писано.
Но батюшка хранил спокойствие.
- Я понимаю, кто это, - сказал он. – Это – тамплиеры, рыцари Ордена «Бедных братьев во Христе и поборников Иерусалимского храма», который возник еще в самом начале двенадцатого века. Это был очень богатый и могущественный орден. Тамплиеры владели землями, домами в городах, замками и неисчислимым количеством золота. Они даже купили у английского короля остров Кипр.
Храмовникам, которые на самом деле не были служителями Христа, а наоборот его отрицали, позавидовали французский король Филипп Красивый и папа Климент V. Они решили прибрать богатства тамплиеров к своим рукам. И задуманное осуществили. Орден был разгромлен. Уцелевшие рыцари Храма бежали кто куда. В Испанию, Португалию, Шотландию. А кто-то добрался даже до наших краев, поскольку связи Руси с тамплиерами существовали давно Они приезжали во Владимир – крестить сына Александра Невского. Не раз бывали и потом.
Сокровищ тамплиеров Филипп Красивый так и не нашел. Не нашли их и по сей день. Золото и драгоценности вывезли то ли на 15, то ли на 18 насадах – так тогда называли парусно-гребные суда. Наши церковные книги говорят о том, что в начале четырнадцатого века многие русские города приняли большое пополнение служилых людей «на коне и в доспесе полном». Скорее всего, это и были рыцари Храма. Часть их обосновалась и в нашем городе, а где еще, как не в монастыре?
И кто его знает, может быть, сокровища, вывезенные ими, лежат где-то в заваленных подземельях. Между прочим, среди них такие реликвии, как корона Иерусалимских царей и золотые фигурки евангелистов, которые украшали гроб Господень.
- Это они так хоронят своих – лицом к земле? – спросил Кузьмич.
- Да, именно так, - ответил отец Олег. – Но тогда твоего соседа расстреляли за убийство. А тебе, в общем-то, повезло. Бронзовая голова, которой поклоняются тамплиеры, видимо, помнит все, что происходило с Орденом и каким-то неведомым образом посвящает в это своего владельца. На самом деле великий магистр Ордена Храма Жак де Моле и его сподвижники были сожжены 13 марта 1314 года. Как и верно то, что его пророчество сбылось, а род Филиппа Красивого был проклят до тринадцатого колена.
И тем не менее тамплиеры – это слуги Сатаны. Они навсегда укрылись в своем прошлом, потому что поклонялись Зверю. Это бессмертные призраки. У них в глазах тьма, вот почему им суждено быть вечными скитальцами во времени.
Новые комментарии