Анатомия мятежа
ОКТЯБРЬ В БАГРОВЫХ ТОНАХ
«Если то, что делают большевики с Россией, есть эксперимент, то для такого эксперимента я пожалел бы дать даже лягушку».
Иван Павлов.
«Мы затормозили ход нашей революции тем, что не признали сразу, что в основу ее должна быть положена человечность… Мы впали из одного насилия в другое… Если возможен еще выход для России, то он только в одном: в возвращении к свободе».
Владимир Короленко.
Как-то незаметно подкралась эта дата. Она ассоциируется с большой кровью, с большим надломом. 95 лет назад большевики захватили власть и стали чинить такой неописуемый произвол, что перед ним меркнут деяния многих других исторических извергов – тем остается только скрежетать зубами от зависти. Но в Нижнем Новгороде мятеж - в отличие от бессмысленного и беспощадного ужаса, который творился в глубинке, где властвовала анархия, - обошелся малой кровью. Причина состояла не в том, что мало кто из горожан принимал местных революционеров всерьез, что у них не было достаточной поддержки, а в их стане наблюдались разброд и шатания, что губернская организация РСДРП (б) насчитывала всего 3 тысячи человек. Дело в другом. Нижегородские ревкомовцы тогда еще не до конца постигли науку ненависти к собственному народу. Только потом, набравшись опыта у «старших товарищей» из Питера, нижегородские большевики утвердились в роли победителей и вершителей судеб.
Потом свой тихий лисий приход сподвижники Ленина назовут Великой революцией. Но это был обыкновенный мятеж. Потому что революции и мятежи имеют разную длину и направленность вектора. Мятеж возникает из привычки к крови, когда люди, не успев даже толком подумать, готовы переступить через инстинкт самосохранения, когда их несет мощная волна ненависти. К кому и чему – это для них не главное...
Хроника событий
Начало октября 1917 года. Ситуация аховая. Если в 1916 году в Нижнем закрылось 16 предприятий, то с января по октябрь 1917 года – 36. За этот период было зарегистрировано 480 погромов помещичьих усадьб, самовольных покосов и порубок леса. Погромщики уводили и резали барский племенной скот, ломали инвентарь, избивали до полусмерти управляющих имениями. Помещик села Вельдеманова Княгининского уезда Корвин-Круковский жаловался, например, что его ограбили, а его «сторожевых собак повесили».
14 октября. Толпа женщин, не дождавшись привоза хлеба на Старо-Сенной площади, разгромила городскую продовольственную управу. В округе бушуют пожары. В черном переделе помещичьего имущества принимают активное участие не только сельские люмпены, но и кулаки. «Депутация от крестьян села Василев Майдан заявила мне, что земля, луга, урожаи ржи отныне, согласно приговору общества, принадлежат им, - телеграфировал комиссару Временного правительства по Нижегородской губернии М.И. Сумгину помещик Струговщиков из Лукояновского уезда. – Руководит этим обществом, где большинство кулаки, матрос из Кронштадта». «Разорение полное, - констатирует Сумгин в своем докладе Временному правительству: - уничтожена вся культурная сельскохозяйственная работа – плодовые сады, племенные питомники, семенные хозяйства. Восстановить – потребуются годы. Все деревни переполнены обломками от грабежей усадеб. В грабежах участвуют даже подростки, и мы имеем в этом отношении очень тяжелые последствия».
15 октября. В Нижнем неспокойно. Дневная норма выдачи хлеба сократилась до 400-600 граммов на человека. «В губернии наступает голод, - телеграфирует в МВД Временного правительства Сумгин. – Налицо полный недостаток ржаной муки и других предметов первой необходимости и невозможность получения их из других губерний... Положение масс, несмотря на увеличение зарплаты, очень и очень неустойчивое. В то время, как зарплата поднялась всего на 50 процентов и лишь у некоторых категорий (слесаря, токаря, монтеры) на 100-200 процентов, цены на все продукты возросли на 100-500 процентов... В связи с этим повсюду настроение достигло такого взрывного характера, что достаточно какого-нибудь пустяка, чтобы вызвать беспорядки».
16 октября. В городе расквартированы 62-й, 183-й и 185-й запасные полки и две пешие дружины 29-й пехотной бригады – всего около трех тысяч военнослужащих. Но и среди них растет недовольство. Прежде всего, кормежкой. Кроме того, они настаивают на демобилизации солдат старших возрастов. Масла в огонь подливают большевистские агитаторы, которые «сразу и немедленно» обещают молочные реки с кисельными берегами.
24 октября. Постановлением Сормовского комитета РСДРП (б) создан военный комитет Красной гвардии. В тот же день состоялось собрание Нижегородского биржевого общества. В целях самообороны решено создать боевую дружину. На закупку оружия выделено 10 тысяч рублей.
25 октября. Вечером Нижний Новгород узнает о событиях в Петрограде. Циркулируют противоречивые слухи. Проводится экстренное заседание Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Принято решение: временно воздержаться от каких-либо выступлений и обратиться к населению с призывом сохранять спокойствие.
26 октября. Еще одно заседание Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Большинством голосов захват власти большевиками осуждается. Недовольная таким раскладом фракция РСДРП (б) настаивает на перевыборах Советов. В это же время идет заседание городской думы. Принята резолюция, в которой лозунг «Вся власть Советам» признан недопустимым. Создан Комитет защиты революции, в противовес которому большевики создают военно-революционный комитет.
27 октября. Член ревкома Яков Воробьев (криминальный авторитет Григорий Коц), игнорируя решение Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, кулуарно договаривается с Сормовским комитетом красной гвардии о захвате власти в городе.
28 октября. Вооруженные группы рабочих направляются из Сормова и Молитовки к кремлю. Они занимают Дворец Свободы, редакции газет, типографии, почту и телеграф. В полки направлены большевистские комиссары, начальник гарнизона Б.Н. Змиев, пытавшийся ввести в городе военное положение, арестован.
29 октября. Юнкерский батальон сдается без боя. У юнкеров нет патронов. В это время проходит заседание городской думы. Комитет защиты революции получает новое название: Комитет спасения родины и революции. Из его состава выходят меньшевики. Комитет спасения предъявляет военно-революционному комитету ультиматум: немедленно самораспуститься, освободить начальника гарнизона, очистить помещения почты, телеграфа и редакций газет. В ответ ревком предлагает самораспуститься Комитету спасения родины и революции. Узнав о том, что боевая дружина, охранявшая городскую думу, покинула свои позиции, лидер меньшевиков П.Ф. Налетов уговаривает гласным думы разойтись по домам.
2 ноября. На заседании переизбранного под давлением большевиков Совета рабочих и солдатских депутатов в Нижегородской губернии провозглашена советская власть. Первым ее указом был следующий: «Размер хлебного пайка временно устанавливается в ¾ фунта хлеба или ½ фунта муки на человека в день». Это составляло соответственно 300 и 200 граммов.
24 ноября. Утвержден состав судей революционного трибунала.
После драки
Но люди не молчали. Вот один из архивных документов: «На собрании сотрудников и служащих «Нижегородского листка» вынесена 28 октября следующая резолюция: «Сотрудники и служащие «НЛ» со всей силой негодования протестуют против насильственного закрытия газеты революционным большевистским комитетом. Попрание свободы печатного слова, идущее наряду с захватом власти большевиками якобы во имя свободы человечества является доказательством того, что большевики несут с собою не свободу, а ограничение ее».
А вот еще один документ, очень похожий на первый: «29 октября состоялось собрание студентов Нижегородского политехнического института. Была принята следующая резолюция, предложенная политехнической фракцией партии Народной Свободы: «Общее собрание студентов Нижегородского политехнического института решительно осуждает большевистский мятеж как губительный для родины и культуры, и единственной законной властью в городе признает городскую думу».
Из «Обращения Временного правительства к гражданам России» (этот важный документ был опубликован в петроградской газете «Наша речь» 17 ноября 1917 года. Весь тираж газеты уничтожен большевиками. Кто из нижегородцев переписал от руки «Обращение», у кого оно было изъято, сегодня установить уже невозможно): «До октябрьского мятежа Временное правительство было занято сложной работой укрепления республиканского строя, создания административного аппарата и городских, земских и волостных самоуправлений, как самых прочных основ Российской Республики. Кроме того, нужно было оборонять страну и укреплять армию в интересах скорейшего в согласии с союзниками и достойного России мира и готовить население к выборам в Учредительное Собрание, которому Временное правительство обязано передать свои полномочия и право суда над своими действиями. Октябрьский мятеж всю эту работу оборвал... Мятежники посягнули на честь Российской Республики. Начатые ими переговоры могут привести лишь к позорному и губительному для России сепаратному миру».
Из письма членов правления акционерного общества «Сормовский завод» от 20 ноября 1917 года: «... вследствие последних событий объявляется о закрытии завода с 10 декабря текущего года и о прекращении с этого числа договоров найма всех рабочих». Но большевики тут же приняли контрмеры. Созывается экстренное широкое совещание общезаводского комитета и Совета рабочих депутатов. После бурных прений принимается следующее решение: «1) ввести рабочий контроль над производством, 2) срочную фильтрацию администрации на заводе, 3) субсидирование завода авансами, 4) посылать специальную делегацию в Петроград для выяснения всего необходимого для существования завода».
Из заявления губернской продовольственной управы: «Создавшееся с выступлением большевиков положение вызвало нарушение работы Временного правительства, каждый день и даже каждый час работы в таких условиях вносит непоправимый развал в дело и грозит самыми бедственными последствиями... В силу всего этого губернская продовольственная управа слагает с себя нравственную ответственность за могущие быть последствия».
Из частного письма горбатовского крестьянина Д.В. Картузова: «Везде и всюду в деревне сейчас идут толки о большевиках. Впрочем, к захвату власти ими все поголовно относятся отрицательно. По адресу большевиков несутся ругательства и проклятия».
«Мой мандат – штык»
Из публикации в газете «Нижегородский листок» 31 октября 1917 года: «Придя в типографию Остафьевой, где печатается «Листок» и ряд других газет, красногвардейцы потребовали прекращения работ. Работы были прекращены, причем красногвардейцы не разрешили выпустить на улицу приготовленные экстренные прибавления к «Листку» о движении Керенского с войсками на Петроград.
На телеграфе большевики встретили такой же прием. Все служащие покинули свои места и ушли с работы, протестуя против насильственных действий».
Из воспоминаний бывшего стереотипера типографии Остафьевой Белякова: «Когда красногвардейцы потребовали, чтобы мы прекратили работу, я спросил у главного из них, по-моему, это был Яков Воробьев: «По какому, собственно, праву? Где ваш мандат?». Воробьев жестом указал мне на штык винтовки и сказал: «Вот он, мой мандат».
Из публикации в газете «Рабочий нижегородский листок» 28 декабря 1917 года: «Вчера «Рабочий нижегородский листок» не вышел по следующим причинам. Бывший издатель «Нижегородского листка» г-н Ещин пытался путем обещания материальной поддержки рабочим-наборщикам подбить их на забастовку, но рабочие решили работу в типографии продолжать... Тогда давление на рабочих произвела владелица типографии г-жа Остафьева, заявившая стереотиперу Белякову, машинисту Березину и моторщику Пискунову, что уволит их, если они будут работать с большевиками. Рабочие эти оказались не на высоте своего пролетарского положения и пошли за предпринимательницей. Ночью они не вышли на смену. Наутро г-жа Остафьева была приглашена в редакцию «Рабочего нижегородского листка» для объяснений, и она подтвердила, что действительно произвела давление на рабочих. Кроме того, она заявила, что не может заключить договора с Советом на печатание «Рабочего нижегородского листка», так как считает новую власть недобросовестной и не признает ее. Г-же Остафьевой было указано, что это вынуждает Совет принять более решительные меры. Действительно, в 3 часа дня исполнительный комитет Совета предписал комиссару юстиции конфисковать типографию г-жи Остафьевой в ведение Совета».
Из публикации в газете «Рабочий нижегородский листок» 24 декабря 1917 года: «Никогда не было так трудно написать передовую статью на праздник, как теперь. Потому что никогда еще Россия не находилась в таком ужасном положении, как в настоящее время. Каждый видит, что разрушаются города, железные дороги, задерживается транспорт. Среди этой разрухи погибает наша промышленность, забыт кредит, заменяющийся ростовщичеством. И как результат разрушения государственной жизни, надвигается призрак голода, какой бывал у нас только в древние времена и какого не знала давно Европа... При таких обстоятельствах, какое же может быть праздничное настроение? Отбываем праздник, как повинность, по привычке, потому что человек живет привычками. И даже, вероятно, будем и веселиться, слушать концерты, ходить в театр, танцевать, хотя это так не соответствует обстановке нашей жизни, что, когда раздумаешься, кажется совсем диким, как пляска безумного на краю пропасти».
Из распоряжения начальника революционно-военного штаба Краевского (25 декабря 1917 года): «Предлагаю всем, имеющим запасы сала и вообще жиров, идущих на изготовление мыла, сообщить письменно о количестве в Бюро по управлению и реорганизации не позднее 1 января 1918 года».
Такой вот был сделан новогодний подарок нижегородцам. Наступала новая эпоха – эпоха тоталитаризма.
Новые комментарии