Стучали трости. Бренчали шпоры.
Роняли томно кокетки вздохи.
Сгорало время, как будто порох.
Начало века. Конец эпохи.
Каскетки. Маски. Вуаль из газа.
Как хмель, капризно завился локон.
Опорки. Лапти. Кольцо с алмазом.
Россия нищих. Россия Блока.
Кто напророчил ей в жизни злого?
Ей это было совсем некстати.
Стеснялась выйти - большеголова,
увидишь ночью - кондрашка хватит.
А взгляд от горя - как ветер синий,
и трепет в сердце - ведь он от Бога.
Как ей хотелось побыть красивой -
хотя б немного, хотя б немного!
А ветры выли. И грома рокот
крепчал, и тучи в кисель сбивались.
Свеча горела. Рождались строки,
в которых робко мечта сбывалась.
Не спал редактор, в чьей было власти
стихи печатать в своем журнале.
Он, как мальчишка, сгорал от страсти,
от жгучей тайны и от печали.
Врывался в окна птенец рассвета,
опустошала опять усталость...
Ах, Черубина-Елизавета,
зачем так сладко тебе мечталось?
А встреча... Что в ней? Осталась злоба
на то, что счастье промчалось мимо.
Уж лучше б дольше мечтали оба
о том, что было недостижимо.
__________________________________
^ Псевдоним Елизаветы Васильевой, урожденной Дмитриевой (1887-1939 гг), которым она пользовалась, печатаясь в журнале «Аполлон».
Новые комментарии