Вход на сайт

Сейчас на сайте

Пользователей онлайн: 0.

Статистика



Анализ веб сайтов

Вы здесь

А у нас в Коёне (забавные истории)

~~Медвежья услуга
              В последнее время я всё рассказывала серьёзные истории. Надоело. Ещё подумаете, что я и есть эта самая зануда, с которой неприятно общаться. Есть у меня в копилке памяти и забавные вещицы. Вот одну сейчас и расскажу. Опять же она получается нравоучительной. Ну, куда от этого. Хочешь – не хочешь, а жизнь нас всё время учит-учит. А мы…
Это всё произошло у меня на глазах с моими соседями. Люди они разные, не всегда правильные, но я их всё равно люблю.
Недалеко от нас жила молодая семья. Детей уже двое было – девчонки. Мать – доярка, отец  - скотник. Нормально жили, спиртным не увлекались. Хозяйство кое-какое держали: свиньи, телята, птица разная. Не лодыри были. С работы корм таскали, приворовывали. Тогда все этим грешили. Без этого не проживёшь. Все их уважали, плохого за ними не замечали. Сосед этот Толик каждое лето всё что-то строил. То баньку рубил, то пригон из шлака лил, то крышу перекрывал. А Валентина – жена его ему помогала. Дружно они жили.
Напротив, через дорогу жил мужик Мишка. Жил он один, две жены от него уже отказались, потому что он злоупотреблял спиртным. Жил он скромно, просто. То он работал, то в запой уходил. Ну человек пропащий. Запросов у него больших не было, день прошёл – и, слава Богу.
У Толика ещё два брата были, у них уже дети подрастали, отец конюхом  работал. Любили он собраться вместе вечерком, большая компания получалась. Как темнело, так они костёр разводили около дороги, так безопасней было. Врубят они магнитофон, всё больше шансон слушали. Ну и нам приходилось всё это слушать. А что, мы не против таких жанров. Они то мясцо поджарят на костре, то картошки напекут. На что фантазии хватало. Могли так до утра просидеть. Их право, отдыхают люди. Мишка к их компании не примазывался. Вредный он был человек, задиристый.
Вот однажды после таких посиделок разбрелась честная компания по домам. Дело было осенью. Листьев уже нападало с соседних тополей много, травка пожухла. А костёрик, как следует, не притушили. И не горел уже вроде бы, и пламя не видно было, а начало новому бедствию это послужило. Утром рано Валюшка на работу подалась, Толик по делам в город поехал. В деревне ранний подъём. Ушли. А тут ветерок разыгрался. Солнышко, жарко и ветерок. А огонёк видно всю ночь от дороги по сухой травке к пригону подбирался, потихоньку так, незаметно. Пригон загорелся как-то изнутри. Пока огонь этот люди заметили, хорошо он уже полыхал. А Толика в деревне нет, в обед приедет. Побежали ребята за их дедом – конюхом. Конный двор недалеко находился. Ждут люди деда Ивана, а его всё нет и нет. Вызвали пожарку, а её всё нет и нет. А в пригоне живая скотина стоит. Надо хоть её спасти, выпустить. Ну, тут Мишка героем оказался. Он прямо в пригон, да двери ломает, открывает. Куры тут же выскочили. Потом телок серой масти обгорелый выскочил и понёсся сломя голову по дороге. Свиней не спасли. Так они живьём и закоптились. Подъехала пожарка. Залили огонь. А дед так и не пришёл.
 Толик в обед прикатил из города, опечалился. Люди ему сочувствуют, подбадривают его. Все про Мишкины подвиги рассказывают. Погрузили Толик с братом обгорелых свиней на телегу и увезли в овраг. Там их присыпали землёй. Походил Толик по пепелищу. Взгрустнул. Ну, надо дальше жить. 
Лежит Мишка дома, прошедший день оценивает. А что, он героем сегодня был. Подвиг он совершил, выходит. А теперь за подвиг положена награда. Вот орденов-медалей ему не надо, а что-нибудь посущественней не помешает. Утром Мишка принарядился и вышел на эту самую дорогу, где костёр разводили. Ходит Мишка по дороге туда-сюда. Хочется ему, чтобы его Толик заметил. Вот выйдет он из дома и ему в ноги рухнет, благодарить начнёт. А там и расчёт придёт. Но ожидания его не оправдались. Толик так и не появился на Мишкином пути в этот день. Очень было Мишке обидно.
На следующий день он поговорил с приятелями с соседней улицы.  И вот что он узнал. Оказывается, серый бычок из пригона Толика был и совсем не его. Он напуганный да обгоревший, как выскочил, так отправился к другим людям, которые, по сути, были его настоящими хозяевами. Животные свой дом помнят. У них эта скотинка потерялась уже с месяц назад. В деревне такое случается. Может где сгинула, а, бывало,  и воровали, ну самое плохое – в свой пригончик чужие люди закрыли. Хозяин долго бычка своего искал, все поля и луга объездил, во всех логах побывал. А ведь Толик ему помогал, коня ему для поиска давал. Всё, уже попечалились они, решили, что это большой урон в хозяйстве, но что поделаешь, пропал бык.
А тут через месяц прибежал их Буранчик неизвестно откуда, да в каком виде. Шкура обожжённая, палёным от него за версту несёт, грязный, напуганный. Вот оно всё и сошлось. Выходит, прибрал к своим рукам Толик бычару.  Хозяйка Антонина начала быка лечить, мазями разными мазала, отварами поила. Буран пошёл на поправку.
Скоро уже вся деревня гудела об этом. Выходит, Мишка зря этого бычка выпустил, навредил он соседу. Сразу слава про Толика пошла недобрая. Опечалился Мишка. Не будет теперь расчёта с ним.
Но выгоду он свою всё-таки поимел. Они с братом свиней опалённых раскопали, очистили, вымыли, разрубили на части, мать их Шура посолила сало и в банки закрутила. Мясо, как мясо. Сало, как сало.
Вот так бывает, прежде чем доброе дело сделать, призадумайся, нужно ли это тому человеку, кого ты хочешь облагодетельствовать.

Гусиные истории
(рассказанные дедом Кастрюком, клявшимся в их правдивости)


           Вообще-то я к женскому полу отношусь очень уважительно. У женщин очень даже много достоинств. Но я сейчас не о них говорить буду. Я вам о некоторых их недостатках намекну. Но не в качестве критики, а, наоборот, в чём-то даже как бы желая их оправдать. Видите ли, у меня с некоторых пор напасть такая объявилась: болезнь - не болезнь, или чудо какое на меня свалилось. Сам не знаю что это. Только с некоторых пор стал я видеть немного больше, чем любому человеку это дозволено. Как будто этот самый третий глаз открылся. Я когда про это говорю, мне даже собственная жёнушка не верит, ругается. А всё почему? Да потому что прозрение это у меня наступает, когда я к стаканчику приложусь. И что я вижу? Не поверите. У некоторых особ женского пола вижу за плечами, грех и говорить – чёрта. Да не то, что бы настоящего, большого, а так мелкого, замухрышку этакого. Но, однако, всё при нём: и хвост, и рога, и копытца. Что интересно: он при одежонке, но каждый раз по другому наряжен, он по сезону одевается. Вот я как начну про это своей Валюшке рассказывать, она меня ругать. Говорит:
- Напился до чёртиков.

А оно вроде и правду  так получается. Но я ведь не хвалиться собрался перед вами. Ну, мало ли у кого что случается. Я хочу вам рассказать, как этот рогатый ими женщинами рулит, от него много бед бывает. Посмотришь иной раз со стороны ну просто бабёнка взбесилась, сладу с ней нет, так и прёт из неё, так и прёт. А ведь на самом деле и вправду не она в том виновата. Но не каждый это понять может, не каждый разглядит.


Вот я вам хочу историю рассказать. Сам видел, сам слышал. А вы вникайте да смекайте, соображайте, что к чему.

        Так вот я про бесёнка этого рассказать хочу. Он хоть и маленький, но тоже свой вкус имеет. Он к бабёнкам голубоглазым редко когда цепляется. Он всё чернявых предпочитает, чтобы глаза как огонь. Опять же, он сильно сдобных не уважает, покостлявей выбирает. В общем, я таких женщин называю одним прозвищем Кармеша. Вот к такой красавице чёрт привяжется и живёт возле неё. А она бедная о том и не подозревает, не знает, что сам чёрт с ней по жизни попутчик. И чего эта несчастная женщина натворить может! А воля не её. И все её осуждают, ругают. А её вины тут и нет.

          Вот год назад на наш край чужаки приехали. Дали им квартиру. Муж в совхозе каким-то начальником пристроился. Ну а она - жена Кармеша при нём. Не по своей воле они к нам прикатили. То ли он от жены уехал, то ли она от мужа сбежала. Бабы всякое болтали. Я не больно вникал в их пересуды. Приехали и приехали, новую жизнь начали. Не суди, и тебя не осудят, это я давно и крепко усвоил. Живут люди тихо – мирно, никому зла не делают.

***
О чём бы и речь вести. Да вот тут-то чертёнок и объявился, и попутал эту самую Кармешу. А началось всё, с чего бы вы думали? Да с самой ерунды, с гусей всё началось.

Зима прошла. Уже эти чужаки как бы и своими становятся, обживаются. С соседями раскланиваются, огородец по весне посадили. Хозяйка всё в ограде хлопочет, всё делами занята. Весной, известное дело, в деревне многие птицей обзаводятся: гуси там утки и прочая мелочь. За лето птички подрастут, жирком заплывут, пухом, пером покроются. А осенью семья с мясом. Будет что на стол поставить и чем гостей потчевать. Вот и соседи наши новые, гляжу, гусяток набрали, десятка два, не меньше. Бегают по ограде, гогочут. Хозяйке радость. Хлопочет она возле них. То покормит, то водичку сменяет, то считать примется. Не пропал ли кто. Гуси вообще шибко разговорчивая птица. Птица выгодная по деревне. Корму много не требует, была бы травка зелёная. И растут они быстро. Любая хозяйка смотрит на неоперившегося птенца, а видит в нём уже взрослого жирного гусяку, каким он под зиму станет. И сердцу от таких представлений радостно становится. А Кармеше нашей ещё и перед муженьком отличиться охота. Вот, дескать, и мы хозяйственные, в руках у нас всё горит, полюбуйся-ка муженёк. А что, любой муж похвалит, если жена старательная.

Подросли птички, к воде просятся. А у нас в конце улицы и не пруд, и не лужа, но вода имеется. Большая яма с водой. Туда стали гусей с разных дворов сгонять. Смешаются на воде. Не разберёшь где, чья птица. Но как домой идти по стадам разделятся и к своей калитке движутся, не перепутают. Кармеша наша тоже стала своих гусят к воде приучать. Гонит их утром хворостиной, сама важно вышагивает. А вечером ходит встречать. Не дай Бог, пропадёт хоть гусёнок. Сильно она за них переживала. Хозяйки, которые каждый год стада заводят гусиные, сразу своих птичек пометили, на всякий пожарный случай. У кого какая краска оказалась в заначке, той и подкрасили гусят.

Так вот, уже с неделю Кармешкины птички на воду ходят. Когда уже и сами идут, попривыкли, значит. Вот я и подошёл к тому злосчастному дню, вернее, к вечеру, когда с чёртом самим повстречался.
         Отправилась Кармеша гусей своих с воды встречать. Гордо вышагивает, как будто говорит:
 – Вот смотрите, и  мы с хозяйством, не хуже других.
А, что, её право. Подошла она к воде, а там что-то многовато их - гусей-то. Больше трёх десятков, считала, со счёта сбилась. Да что важно, все белые, все не меченые. Сердечко ёкнуло: «Поди тут, своих гусяк отдели». Стоит, думает. А тут он и появись, бесёнок-то. Вскочил ей на плечо, уселся, ножки лохматенькие свесил, сидит, и рожи корчит. А она как стояла, так и стоит, ничего не замечает. И давай он её с пути праведного сбивать. А я, к слову сказать, на бережке в полутрезвом состоянии находился. Вот всё и наблюдал. Вот и начала женщина вслух рассуждать:
– Отгоню  я гусей всех к себе во двор, а там, на месте и разберусь где свои, а где чужие.
– Ну да. Ну да. Уж ты своих-то гусяк отличишь от чужих. Твои–то все крупные, жирные.
– Ну, уж и не все. Пять штук послабее, да похилее. Уж хожу, хожу за ними, а всё равно не ровно растут.
 – Да ты не рассуждай тут, гони их домой. Там разберёшься.
 
Получается, что это она уже с рогатым бесом советоваться начала. Сама и не заметила, как это случилось. Пригнала она гусей домой. Я не поленился, тоже доплёлся кое-как до их двора. Интересно мне было знать, чем это всё закончится. Слышу, бес ей напевает:
 – Теперь бери кисточку да краску, у тебя там голубенькая в баночке осталась. Да своих гусей пометь, чтобы путаницы больше не было.
Он ей шепчет, а ей кажется, что это она так рассуждает. Принесла Кармеша краску и кисть. Стоит, думает, кого красить-то, гусей тридцать пять штук. А её только двадцать. Гуси все перемешаны: и свои, и чужие.
 – Кого красить?  чертёнок кричит – известно кого самых больших и жирных гусей.  
- Ну да, а если я чужих вымажу?
- Ну и что. А где на них написано, что они чужие. Гуси не помечены. Вот пометишь, тогда уж никто не скажет, что не твои, лезет ей мохнатой рожей в самое ухо, а она того и не замечает. Потом сам я видел, как он рогатый её рукой водил. Гусей красил. Подгонял к ней самых больших и жирных.

– Ну, вот теперь у них как будто документ есть, паспорт. Наши эти голубенькие. Поди докажи, что не так. - Он потирал от радости свои лохматые лапки. -  А остальных гони в три шеи. Это не наши, нам чужих не надо. Это гуси бабки Петровны, чей дом в проулке. У меня с ней старые счёты.

             Женщина осталась довольна, что всё так ловко устроила. Некрашеных гусей она назад к воде отогнала. Бабка Петровна поздно за гусями к воде пришла. Стала домой стадо гнать, а оно на два раскололось. Одно домой шло, в проулок, а другое всё по улице норовило идти. Удивилась старушка. Да и гуси за день обмельчали. Петровна ели-ели собрала непослушную команду, к дому направила. По количеству птичек  сколько надо, но гусей как подменили. Но кроме её гусяк на яме с водой других не было. Забрала тех, какие остались. Думала- думала старая, и ведь сообразила, что подмена произошла. Но бабушка была не из шумливых, терпеливая была бабуся. Решила, что до зимы все поднимутся, все поправятся. Не идти же своих гусей по чужим оградам искать. Опять же, сама виновата, что их сразу не пометила. Не молодка, уже, должна дело знать. Полезла она в погреб. Там стояла банка с половой краской. И вымазала она своих гусят жёлтой половой краской. А сама всё приговаривала:
 – Ничего, до осени все сравняются.

 Чертёнок сидел на заборе и ждал, когда Петровна разразится руганью или плачем. Но так и не дождался, обиженный, он побежал дальше пакости творить. С Петровной он не дружил, она его не слушала и ему не подчинялась. Но это ещё не вся история, у неё и продолжение было. Вот слушайте дальше.
 
***
   Раз вечерком Кармеша  у пруда недосчиталась одного гусяки с голубой меткой. Вот бабушки Петровны коричневые здесь, рядом были, только что она их отогнала домой, а её один синенький пропал. Но не утонул же гусёночек.   Стоит она на бережку, задумалась, чуть не плачет. А советчик её рогатый тут как тут. В самое ушко ей лезет, нашёптывает. Тут с Кармешей перемены произошли в раз. Глазки её заблестели. Видно, хорошую мысль её рогатый подал. Всё ей вдруг ясно стало. Руки она в боки и прямо таки полетела  к бабушке Петровне. А та у ограды своей стояла, поджидала внучонка, когда тот на своём велосипеде накатается. Налетела на Петровну Кармеша, да как заорёт:
 - Ты что же это делаешь, старая, гусей воруешь, отдавай моего гусяку.
У Петровны от неожиданности глаза из орбит полезли, она ничего понять не может.
  – Ты что, девка, каких ещё твоих гусей. У меня чужих нет, и отрадясь не было. Я чужого никогда не брала. Вон мои в ограде траву щиплют, все замеченные.
Кармеша, может, всего на секунду и замешкалась, но бесёнок ей тут же шепнул, что надо.
 –  Ну да, твои гуси замеченные! Знаем мы, как это делается. У моего гуся перышки голубенькие повыщипала, а потом покрасила его как надо своей краской. Вот!
 Это она на одном дыхании выпалила. Сказала и сама удивилась, как это она так хорошо всё сообразила.

 А ведь того не понимала, что чужие мыслишки повторяет, по подсказке говорит. Петровна руки опустила:
-  Да это про неё, да это она… Да я тут всю жизнь прожила, проработала. Ты спроси, у кого, что я брала без спросу, да кто про меня, что плохое скажет?
Глаза Петровны уже были полны слёз. А бесёнок рад был, сидел у Кармеши на плече, рот до ушей. Женщины начали ругаться. А он всё это для того и затеял. Теперь он только успевал масло в огонь подливать, скоро крик на всю улицу пошёл. Петровна отбивалась:
 – Вы тут живёте без году неделя, а на меня такую клевету возводите.
 Ну, Кармеша не терялась:
 – Да ты бабка такая рассекая,  - бес подсказывает – и дочери твои непутёвые, их вся деревня знает, выпивохи они и курилки.
 – А я тут при чём, что ты мне про дочерей рассказываешь, что тебе они плохого сделали?
- А ты, а ты…(бес подсказывает), а ты сама такая. Вон прокуренная вся и попиваешь втихаря, все знают. И внучки твои такие же растут.
 Бес смотрел на Петровну с восторгом:
-  Что, съела?
Петровна была так обижена, слов не находила.
– Да я всю свою жизнь с родным мужем прожила, пока он не помёр, а ты пятого сменила. И потом обозвала она Кармешу очень нецензурным словом. Бабка говорила это уже без особого азарта, напор в голосе её пропал, он звучал всё тише и испуганней.

- Ведать, сердчишко прихватило, - думал бесёнок, - эко её пробрало.
А Петровна про себя уже думала:
– И как это я, и зачем это я. Не надо было так-то.
Но слово не воробей… Его уже соседки слышали. Одна отвернулась, другая в сторону отошла из деликатности. Оно это обидное слово уже летело над чудесным и так испорченным вечером. А бес от радости встал на передние лапы так и ходил по дорожке у дома Петровны. Он добился что  желал.
-  Ах, ты, ах, так…-  Кармеша кипела и подбирала слова побольней, да поострей. Это она уже самостоятельно ругалась, волю чувствам дала. Даже бесёнок сел смирно, смотрел на неё с любопытством, что она ещё такое выкинет? А Кармеша не могла остановиться:
 – Ах, так, так знай, у тебя ни одного гуся не будет. Все передохнут. Помянешь моё слово!
И с гордо поднятой головой она потопала восвояси.

 Петровна стояла возле забора, прислонив лицо к столбику. Подбородок её прыгал. Зубы дробь выбивали. А в голове мысль крутилась:
 –  Так себя и порешить можно. Нужно успокоиться.
Счастливый бес ещё с минутку постоял рядом с бабушкой. В глаза ей заглядывал:
 - Зарыдает или нет?
А потом вприпрыжку пустился догонять хозяйку. Думаете на том и конец? Нет. Гуся-то Кармеша своего нашла в тот же вечер, он к другому стаду прибился и в чужой двор забрёл. Но людям-то чужого не надо. Ей передали, она за ним и сходила, забрала гусяку. А мне так кажется, не случайно её гусь  в чужом стаде оказался, это всё беса проделки. Специально он это всё подстроил. Может, и шевельнулось бы внутри у женщины то, что мы ещё совестью или жалостью называем, да дружок её того не позволил. Не знаю, что он ей там наговорил, но Кармеша и сейчас за собой вины не видит и мимо бабки Петровны с гордо поднятой головой ходит, а на плече у неё сидит он, плюнуть на него три раза да перекреститься. Да никто, кроме меня, его не видит. А мне не верят. Так и говорят:
 – Опять до чёртиков напился.
А я вот думаю, что женский пол очень страдает из- за таких советчиков, не по своей вине страдает. Но вы уж знайте, если где женщины ругаются, кричат или ещё какую пакость вытворяют, не их в том вина. Это  его проделки, беса рогатого!


 

Новые комментарии

Медиа

Последние публикации