Материал перепечатан из "Вечернего Новосибирска). См.:
http://vn.ru/index.php?id=23362
...Бог в помощь всякому дорожному человеку на всех путях жизни: возвращающемуся из таежной разведки, из дальнего плавания, из темницы, из-под гнета чужих, но любимых очей; крестным ходом идущему на поклон святыням, спешащему на побывку к родимой матушке, на помощь болящему другу, бредущему по азимуту, смертельно усталому, простреленному, с разорванным пузом, на последнем винте самолета, на последнем глотке спирта, на последнем русском рубле - летящему, плывущему, путешествующему, цепляющемуся за каждую полевую травинку, за тонкую пряжу метели, за серебряные вожжи дождя, из последних сил превозмогающему каждый сантиметр дороги домой...
Но двойная молитва и помощь тому, кто, заштопав штормовку, вновь собирает свой экспедиционный рюкзак. Там, за горизонтом, - вечно манящая тайна, дающаяся только тому, кто не отступает ни на дюйм в жесточайшей борьбе с обстоятельствами. Там - святая работа, там - краткий и блистающий праздник жизни, овеянный суровой поэзией, неудержимо влекущий к себе тех, кто привык доверять голосу сердца и мозолистым рукам. И как зовут ту сказочную птицу, что навевает изыскателям слова и мелодии, которые вдохновляют и питают Музу странствий? Может, ее зовут Синильга, эту сказочную птицу, сестру Алконоста, Гамаюна и Финиста, вечную спутницу землепроходцев, покровительницу тех, кто всегда в пути.
Росу голубую склевала синица,
Над южным болотом
струится рассвет,
Мы снова уходим, и снова
Синильга
Березовой веточкой машет
нам вслед... ...Муза странствий. Чистые тона и множество оттенков. Органический мотив, вытекающий из интонации текста. Триединство стиха, музыки, задушевного исполнения. Искренность. Разговор по душам. Волнующий голос походной гитары, умеющий говорить «человеческим» языком. Песни, наиболее полно отвечающие ощущению честной артельной работы, обостренному чувству братства людей. Страховка. Надежность. Верность в дружбе. Шершавые строки. Русская лексика. Где же ты, где же ты, птица нашей юности, нашей территории, Синильга? Не ты ли сохраняешь эти щемящие обрывки неоконченных текстов, путевых заметок, дорожных размышлений, неотосланных писем, эти свирепо-нежные километры «полевых» стихов, эти мелодии, придуманные только затем, чтобы утолить печаль семижильной костровой гитары...
Пусть она споет, пусть она оплачет невернувшихся, пусть она расскажет о заревах багульника, о бесконечных километрах и дюймах пути через тундровый кочкарник, о белых северных ночах, о камнепадах на перевалах, о лодке, не проигравшей реке «с характером», о ночной звезде, вмерзавшей в след усталого вездехода, о дружбе, которую по силе и тяжести испытаний можно приравнивать к фронтовой, об этой земле, об этой зоне, которая всегда ждет, нередко ломает и испытывает, но и вознаграждает. Эти бесконечные пространства лечат душу и обогащают ее, а воспоминания о них хранят и оберегают в минуты сомнений.
Вечный зов «полевой» земли, вечная готовность к делу, апология разведки и поиска - золотые традиции первопроходчиков, викингов русской геологии, отапливающих, обогревающих нашу большую родину, создающих ее величие и независимость.
Может быть, именно поэтому геология - дорога без перекрестков, с которой не сворачивают, профессия для однолюбов, любовь без измен для всех, кто ей однажды присягнул: от шурфовщика до академика.
Куда ж мы уходим и кто же
нас гонит?
Какая по свету ведет нас
судьба?
Мы встретимся завтра
в пустынном вагоне,
И ты улыбнешься: привет,
старина! Так и хочется воскликнуть: геология и литература чертовски похожи - те же идеалы, тот же адский труд, те же пропорции удач, ошибок и признания. Не оттого ли в нашем отечестве так много рыцарей, служивших одновременно двум прекрасным дамам, геологии и литературе: В. Арсеньев, В. Обручев, Н. Пржевальский, А. Ферсман, И. Ефремов, Г. Федосеев, О. Куваев, В. Быченок, А. Романов, М. Винкман, А. Городницкий, И. Фоняков, А. Якубовский, Н. Шипилов, Г. Карпунин...
Последний в этом списке - Геннадий Федорович Карпунин - открыл и успел описать в одном из самых грандиозных месторождений России - «Слово о полку Игореве» - замечательные, никем не замеченные ранее россыпи драгоценностей. Его открытия настолько уникальны, что уже твердо введены в научный оборот, а имя самого автора - единственного из всей плеяды новосибирских писателей - вписано в Российскую энциклопедию. У него были огромные замыслы, он был в пути и сумел кроме осмысления, перевода и поразительно глубокого комментария «Слова о полку Игореве» бережно собрать, отредактировать и выпустить еще одно «Слово» - «Слово о полку геологическом» (альманах), в котором соединил золотинки поэзии в один прекрасный самородок высшей снииггимсовской пробы.
...Светлая печаль по этому прекраснодушному человеку, крупному оригинальному писателю, поэту, который большую часть жизни провел в поэтическом «поле», сеял добрые семена и делился со всеми урожаем стихов, песен, переводов, в самые тяжкие времена не дал погибнуть «Сибирским огням», словно долгое эхо будет будить воспоминания об ослепительной вспышке сгоревшего на земле странника, имевшего талант небесного происхождения.
Когда-то, на взлете шестидесятых, такая же светлая тоска, родившаяся по невозможности преодолеть тяготенье родной земли, объяснить мироздание и стремление к странствиям, к сочинительству, вывели молодого выпускника Томского политехнического института «на тропу Кулика», к месту падения Тунгусского метеорита. Здесь во время нескольких экспедиций и началась, собственно, ядерная реакция его поэтического вещества, обогревшая столько человеческих сердец, отсюда взлетела его голубая песня-птица Синильга.
А помнишь, как вместе
с тобою мы жили
И слали проклятья бродячей
судьбе?
Мы стали иными, мы стали
чужими,
Изменим друг другу и сами
себе. ...Все неслучайно в этой жизни. Сокровенная тайна большой души этого человека, соприкоснувшись с загадкой небесного странника, словно разъяла пред ним бездну времени и заставила биться над разгадкой еще одной великой тайны России, еще одной катастрофы - времен князя Игоря.
...Все неслучайно в этой жизни. Вернее, в книге жизни. На одной из ее страниц у Геннадия Карпунина есть небольшое, полное светлого жизнелюбия стихотворение «о хорошем человеке», который своим появлением преобразил все в доме: наладил, отремонтировал, наколол дров, провел электричество, запустил «ходики». Дом засветился, отогрелся, ожил...
...А он стоял, глядел на снег,
И в форточку глядел
в прихожей...
Какой хороший человек
Приехал к нам!
Какой хороший! ...Какой хороший человек ушел от нас... Какой хороший! Но он успел снарядить, освятить своим талантом и мастерством целый «рюкзак» стихов, новелл, песен, воспоминаний дорогих и любезных его сердцу людей - охотников за тайнами Российской земли, российских недр и угодий российского слова.
...Все неслучайно в этой жизни, и все мы благодарны ему за встречу «в поле», за встречу на этой земле. А первая его поэтическая книга, вышедшая в 1996 году, нак и называлась: «Благодарю за эту встречу».
Ребята, ребята, мы будем
бессильны
Вернуть удивительный этот
рассвет,
Ведь только однажды,
однажды Синильга
Березовой веточкой машет
нам вслед...
Геннадий КАРПУНИН
Едва апрель покончит
со снегами,
Уйдя за клуб иль во столовский
двор,
Немецкими трофейными
деньгами
Стучать мы принимались
о забор.
Добра такого множество
водилось
У каждого в Ояше пацана.
А здесь прокуратура
находилась -
Райцентром был Ояш в те
времена.
А вот - аптека.
Старый дом. Красивы
Наличники. Ты только
посмотри!..
Здесь покупали мы
презервативы,
Чтоб надувать, понятно,
пузыри.
Войдешь туда - окошечко
направо.
Сухие травы, склянки,
порошки,
И мудрого аптекаря Абрама
Давидыча блестящие очки...
В саду, куда сейчас забита
дверца,
Цвела сирень, день ото дня
сильней.
Цвела сирень, и громко билось
сердце...
Но это было несколько
поздней.
Когда я стал ложиться
с петухами,
Всю исписав до корочки
тетрадь,
Поскольку мне приспичило
стихами
Нахлынувшие чувства излагать.
Вот почта, вот почтовый
ящик, кстати,
Куда стихи свои бросал поэт.
«Слабы и непригодны для
печати», -
Обычно отвечали из газет.
А вот и дом, где мраморную
доску
Прибьют над перекладиной
ворот.
«Здесь жил такой-то, -
начертают броско, -
С такого-то и по такой-то
год». ***
Карпунин Геннадий Федорович (22.03.1939 - 23.12.1996). Поэт. Из семьи тракторного механика. Детские годы - на станции Ояш Новосибирской области. В 1962 году окончил Томский политехнический институт. Книги: «Благодарю за эту встречу» (1966), «Стихотворения» (1969), «Стихотворения» (1975), «Жемчуг», «Слова, или Возвращение Игоря» (1983), сборник стихов из серии «Библиотека сибирской поэзии» (1988) и другие.
До конца дней жизни - главный редактор журнала «Сибирские огни». День памяти - 23 декабря.
Новые комментарии