Вход на сайт

Сейчас на сайте

Пользователей онлайн: 0.

Статистика



Анализ веб сайтов

Вы здесь

ИСТОРИЯ СИБИРСКОГО СЕЛА

ВложениеРазмер
Иконка изображения 3334.png102.87 КБ
~Воспоминания жиителей с. Верх- Коён
Записаны с 1985 по 2012 г.г.  автором

ВОСПОМИНАНИЯ ШАРУХИНА
ЛЕОНА СЕРГЕЕВИЧА

Я родился в 1910 году уже здесь в Коёне.
Родители приехали в Коён в 1895 году из Витебска. Напротив теперешней заготконторы (у старого моста) находился дом богатого Пальчикова. Он держал магазин. Приехали сразу 4 брата Шарухиных (два Сергея, Никита, Игнат). Их отец был Никифор. А ещё у Никифора был брат Артём. Всего приехало сразу 22 души. Сначала работали у Пальчикова. Никита и Сергей работали на Пальчикова 2-3 года, потом он их отделил. В одной семье было два Сергея. Так получалось, что ребёнок рождался, а по святцам был день какого-то святого. В честь него и называли.
             Приехавших с Запада звали ХОДОКАМИ. Пальчи-ков на свои деньги строил деревянную церковь. Новосибир-ска тогда не было. Мы жили по адресу: Томская губерния, Барнаульский уезд. Игнат призывался в Барнаул на Герман-скую войну.
         Мы жили на Калининском краю. Как кто приезжал, наделяли землёй, плату за прописку брали вином. Собирали сход у церкви и решали этот вопрос. Церковь была деревян-ная, купол, кресты обиты железом и крашены под золото. Поп с дьяконом жили повыше, на горе (где живёт Мисевич). Служили все службы: венчали, отпевали, привозили боль-ных, попа на дом тоже возили.
                 Сначала школ не было, возили учиться в Бердск детей богатых. Первая школа была в поповском доме. Сде-лали её сразу после революции. Учительница была Евгения Ивановна. Учили до четырёх классов. Поп убежал вместе с Колчаком, и в его доме открыли школу. Учительница вышла замуж. Муж Степан Игнатьевич, кажется, бывший белы ый офицер. Он всё ходил по реке, рыбачил. Потом он тоже стал учить. Мне было 10 лет.
                    В доме на Хохлах (где жили Качесовы) была во-лость. Половину дома занимала волость, половину школа. Был большой зал. Дом этот сгорел. В нём школа  была до 1935 года. В 1935 году вместо Волости стал сельский совет.
              Из Новосибирска для укрепления Советской власти был прислан коммунист Горошкин. Он был из рабочих (25 –тысячник). Горошкин через год сбежал. Потом  председате-лем временно стал Коптев Фёдор Константинович. Поставили печку железную и контрамарки – круглые печи из кирпича обитые железом. Было холодно. Топили много. Потолки были подшивные, они загорелись, и дом сгорел. На Котенёвской горе строилась новая церковь, но она была не достроена. В ней и сделали новую школу. В деревне жили пленные австрийцы. У нас жил австриец Иван (ударение на И).
                      Я видел Колчаковцев
      . Когда они шли, отец прятался под полом. А австриец погнал наших коней прятать, спасать под Покровку. Техни-ки не было. Шли на лошадях, вот лошадей и забирали у населения. Они шли так: Михайловка – Укроп - Каменка - Горная Шория. У нас русская печь была, маму заставили блины стряпать. К нам заехал какой-то офицер. У меня шап-ка была хорошая заячья, новая с ушами. А с офицером была какая-то женщина, то ли жена, то ли медичка. Вот они ей мою шапку и забрали. Шарухин Василий Сергеевич ветврач был Колчаком призван, он дошёл с ними до Омска и оттуда бежал. Прибежал он домой и в лесу прятался. Следом за Колчаком шли Красные. Помню 3 или 4 человека ехали впе-реди с красным флагом. Появились они со стороны школы, что потом была на болоте построена. Догнали они колчаков-цев в районе Укропа и дали там бой.
                   Выселки
      С дороги на Шелковичиху через Казачью Гриву был вы-селок. Выселки делали потому, что земли по наделу не хва-тало, или она была очень далеко от Коёна. Укроп, Зайчиха, Покровка – выселки. Передел земли был в 1910 году. На мальчиков делили. А на девочек нет. На одного человека 18 десятин земли. Сеяли рожь, хорошо родилась, овёс, ячмень, картошку садили. У нас земля была далеко, за 3 отделение ещё километра четыре. Участки отмечались и нумеровались. Косили серпами, мололи ручными жерновами. Шарухин Исай Артёмович уехал за Куиту (её ещё тогда не было). С ним домов 15 перевезли. Уехали: Соповы, Шарухин Анисим, Шарухин Фома, Шарухин Василий, Марков Егор.
                          Были в Коёне  КОММУНЫ.
    Началась коллективизация по всей стране. Без конца шли собрания. Читали устав, разъясняли, агитировали. Приезжа-ли люди из Бердска, учителя этим занимались. Одним из первых  пошёл в коммуну Шарухин В.С.. Он был грамот-ный, разобрался, что к чему. Выселились 9 хозяйств. Это по дороге из Михайловки (до леса едешь, сворачиваешь и там в логу). Перевезли дома, всё хозяйство. Это была коммуна «Первомайская». 1929 год. Уехали: Шарухин В.С., Волков Матвей, Азаров Трофим, Азаров Александр.
                 Ещё одна была коммуна на месте Лекарственного совхоза. Она называлась коммуна «им Парижской Комму-ны». В «Первомайку» мы ездили гулять молодыми. У них был уже трактор «Форзонд». Василий Сергеевич Шарухин был председателем. Потом обе эти коммуны слились в «Ле-карственном». Сергей Васильевич вернулся в Коён. В ком-муне всё было общим: еда, инвентарь, одежда, земля. Что сварят, то и ешь. Одному рубаху купили и всем надо, хотя их по правде  и не покупали. В коммуне была столовая, ку-харка. Всё туда сдали: весь свой скот, инвентарь.
                    В Коене тоже была коммуна в 1931 году. При-слали еврея Рукша из Бердска. Он её организовывал. В ней были: Сопова, Карахина, Рогова и т. д. Это коммуна «им Карла Маркса». Объединились 2 десятка дворов. Народ с выселок стал возвращаться и вступать в коммуну. Им давали кулацкие дома. Кого раскулачили, отправляли в Нарым. Она просуществовала не долго, примерно с полгода. Все поразбежались. Всё порастащили. В коммуне был слепой Семён Павлович Бочаров. Но его кормили, хотя он не работал. В коммуне курицу свою не заведёшь.
              В доме, где теперь живёт Сопова, жил зажиточный крестьянин Трясцев, нехороший был человек. Он имел свою сортировку, много скота, пасеку. Сопова, как в Коён верну-лась, пошла на свиноферму в коммуну. Свиней держали го-лов пятьдесят. Теплов, Чуркин вступили в коммуну.
           Через полгода она преобразовалась в два колхоза «Кировец» и «Памяти Куйбышева».
             Всё село при единоличниках было обнесено ПО-СКОТИНОЙ. Городить наделяли на лошадиную голову. Смотря сколько у кого голов лошадей. Больше лошадей – больше городить. Всего забор был длиной около 20 кило-метров. Пасли до Троицы. С Троицы все ворота закрывали. Скотина ходила свободно. Просуществовала примерно до 1929 года.
                В 1935 году «Кировец» разделился на  колхоз и ар-тель «Стахановец». Почему? Урожаи были плохие, неустой-чивые. На мраморе получали деньгами, а в колхозе тру-додни - неразбериха. Реорганизовал всё это Базуров Иван Кузьмич. Потом после войны сделали МТС «Мраморная». Когда её строили, ломали камень и бросали в фундамент. 500 кубов мрамора заложили вниз. Когда сделали освеще-ние, немец Кох работал на нефтяном движке. Потом ещё работал Близнюк Яков.
          Война
До войны меня брали в армию на подготовку. 3 месяца под Мытищами стояли. Определили меня собаководом- дресси-ровщиком. В военном билете написано «Собаковод – свя-зист».
До войны радио было в виде наушников от батареек.
       Начало войны. У нас в селе уже была машина. Возили на ней дрова в школу в воскресенье. Привезли, свалили. Председатель Сельсовета (Татарников Пётр Фил.) посылает за мной посыльного с приказом дать коней, чтобы объехать деревни, оповестить о начале войны.
                   Первым ходом на завтра увезли человек семьде-сят. Первым взяли мужа Коптевой Марии Агеевной – Дмит-рия. Всех повезли через Нижний - Коён до Бердска.  Меня призвали 8 августа одного. Был сначала в Новосибирске со-баководом. Стали переучивать на морзиста. Потом меня по-слали в Ульяновск. Там  организовали учёбу связистов, набрали много девушек, сняли с почт. Потом перебросили в Рязань на аэродром, где стояли истребители, в служебную команду (генерал - лейтенант Осипенко).
             Домой вернулся 7 ноября 1945 года. Я стал предсе-дателем промартели «Стахановец». На Калининском краю много домов, принадлежащих артели, пустовали. Кирпич делали на Калининском краю, где жил Шарухин Алексей Григорьевич. Там через речку выемка в горе. Глину там бра-ли. Там делали горшки. Ещё шили фуфайки, была пимокат-ная мастерская. Мрамор добывали. Бурили вручную. Был свой склад взрывчатки. В пустых домах топили печи и вблизи печей располагали крупный камень. Он лежал, грелся и потом легко расшибался. Глину мешали лошадью. Весь кирпич шёл жителям на печи, а потом на строитель-ство МТС.

Шарухина Матрёна Кирилловна

Я родилась в 1911 году. Мы приехали в 1929 году из-под города Хромцы, что в Белоруссии. Нас приехало сразу че-тыре семьи. По дороге нас обокрали. Ниже фермы была мельница, мой дядя её купил. Но жили единолично, каждый сам для себя молол зерно вручную. Мельница была не нужна. Потом он её бросил и уехал. Все держали большое хозяйство. Зимой возили сено на лошадях, дрова, сильно обмораживались. С 1930 года в коммуне и колхозе лет пять проработала. Летом вязали снопы за лобогрейкой. Больше тысячи навязала, давали премию. Первый раз на платье, второй раз платок. Потом я работала в артели. Мы шили СЛЕДЫ лошадям на ноги, фуфайки шили. Ещё мы делали верёвки (варовина). В сельпо просили, и мы помогали: резали лук, картошку, овощи, сушили их на больших листах на печке, потом упаковывали в посылки, это всё отправля-лось на фронт.
             Я осталась с тремя детьми и свекровью. Старшему сыну было 10 лет. Жили на картошке, ходили бабашки (мёрзлую) копали под Куитой.

Сопова Федора Ивановна

Я родилась в 1888 году. Приехали мы в Новониколаевск в 1895 году на вольные земли с Полтавы. Приехало сразу несколько семей. Вокзал дощатый. Полиция дальше гонит, чтобы не задерживались. В городе не разрешают долго находиться. Поехали дальше на Барышево. Потом в Коён приехали.
                    В Коёне было тогда несколько домов в сторону Калининского края по реке. Жили там чалдоны. Люди ди-кие, неразговорчивые. А если и говорили, то не сразу пой-мёшь что. Язык какой-то не такой был. Вокруг густой лес был. Лес подходил прямо к огородам. Много было хвойных деревьев. Из них потом много домов построили. Ночью вол-ки к огородам подходили и выли, чуть ли не у самых домов. Мама сидит за столом и тоже воет: «Куда ж ты, муженёк, нас завёз, пропадём мы тут».
               Потом стал ещё народ приезжать на вольные земли. Стали дома строить, всё поближе к реке старались. Шла по-стоянная вражда между местными и приезжими. Переселен-цам сначала выплачивали по 25 рублей. На эти деньги мож-но было купить корову, коня. Позже выплачивать перестали. Жил здесь богатый крестьянин (потом их кулака-ми звали), по фамилии, кажется, Поскотин. Переселенцы нанимались к нему в работники. У него было очень большое хозяйство. Снаряжали на продажу его продукцию и обозами везли в город.
                В Коёне народ жил отчаянный. А главный резак жил в большом зелёном доме,  что на горе за рекой, там ещё Щелконоговы жили, он и сейчас стоит (дом снесён). Это са-мый старый в Коёне дом из оставшихся домов.
                  Многие названия от татар пошли. Ходили татары коробейники по деревням, приторговывали разным хо-довым товаром. Так вот в Коёне их немало порешили. Отсюда и названия коёнские пошли. Например, речку Брюшихой называют, потому что на ней татарину брюхо вспороли. А другая речка Татаркой называется, там тоже много татар убиенных.
              В 1910 году был передел земли. Землю давали толь-ко на мальчиков (18 десятин). Землю вокруг Коёна всю, счи-тай, поделили. Участки далеко находились. Больше добира-ешься до поля, чем работаешь.
              Стали собираться семьями по несколько и выезжать жить поближе к своим наделам. Дома туда вывозили. Так возникли ВЫСЕЛКИ. И мы своей семьёй уехали. Наш высе-лок был под Куитой. А этого посёлка ещё и не было. Жили под Куитой, пока там лагерь не стали устраивать, тогда уехали.
              В 1914 году стали брать на Германскую войну. За-бирали в Барнаул. Я сама мужа своего возила на своих ко-нях. Дай, думаю, прокачусь. Ехала я с грудным ребёнком. Завернула его в тряпки. На подушку положила рядом. Пока ехали, он у нас и застыл. Муж Григорий был в плену в Ав-стрии четыре года. Когда он вернулся, ещё жили, детей ро-жали. Однажды куманёк напоил мужа самогонкой с купоро-сом, он с неделю потомился и помер.
Шёл через Коён Колчак.
     Я колчаковцев видела. У них были большие обозы. Они везли: масло, сало, мёд бочками, провиант разный. Останав-ливались на постой. Мою мать чуть не зарезали колчаковцы. Набилась их полная изба, заставили мою мать блины печь. Она с нами на печи пряталась. Собаки – татары (ругатель-ство) злые были. Собака наша стала их масло есть. Столько выела, один хвост из бочки торчал. Некоторые колчаковцы не хотели воевать. У нас в доме остались и прятались три солдата колчаковца. Когда Красные пришли, они сдались. Бои шли в Укропе. Там их Красные настигли. Мужики пря-тались, кто где, чтобы их и лошадей не забрали. Муж мой коней в лесу прятал под Нижним - Коёном. История с коня-ми случилась.
               Пришли Красные. Спустились как-то на конях в Шелковичиху (муж), видят, едут верхом Красные.
- Стой, - один кричит, - Слазь с коня, а то шашкой зарублю.
 А ехали эти Красные на низкорослых монгольских лошад-ках, ноги по земле волочатся. Отняли они у мужа лошадей. Едет он домой и смех, и слёзы. Отец сказал: «Знаешь, не
должно такого быть, чтобы и Белые, и Красные грабили, за-прягай лошадь коростевую, поедем к их командиру». Съез-дили они, рассказали ему, всё как было. Командир говорит отцу: «Садись с нами». Доехали они до Укропа. Там часть стояла. Отец своих коней сразу узнал. Начальник говорит: «Ну-ка развернись, дай ему по шее, чтоб коней не воровал». Отец ему врезал, и этого мужика увезли, а коней отдали.
              Стали глашатае в колхоз приглашать.
В Куиту приехали заключённые, и мы сюда в Коён верну-лись. Нам дали дом наверху за могилками. Отец ещё живой был. Были в коммуне, но она распалась. Велели отцу идти выбирать корову: «У вас дети маленькие». Нашли в стаде свою тёлку. Вот её забрали и растили на корову. Раньше лён сеяли и возили его в Бердск на продажу. Отец три года хо-дил в Бердск со льном. Два раза он замерзал. В последний раз получил воспаление лёгких и помер.
                        С домом целая история получилась. Я с вы-селка приехала, ничего нет. Всё там осталось. Здесь дом был, раньше в нём поп жил, потом Мани Коптевой брат. А потом его занимал председатель кооператива, арендовал. Я его купила у брата Маняши. Отдала задаток, выпили, пошла в сельский совет. Председатель Боронин говорит мне: «Чего ты лезешь, этот дом будет сельсоветовским». Я с сельсове-том  за дом судилась. Шарухин ветврач был грамотным, по-мог составить документ, на суд подать на сельсовет. Год всё это тянулось. Добиралась в Бердск на суд, по дороге замер-зала, меня подбирали. Кооператор тот по отделениям ездил. Жена его согласилась поменяться, пока его не было дома. Но боялась, что он приедет, её убьёт. А он тут объявился. А я его кочергой встретила. 
– Ишь, ты, коммунист, заявился, а я тут с детьми погибаю,-  я его излупила. Он тогда сел в возок и давай жену гонять и бить. Шарухин выбросил его. Он ночь переночевал и уехал.
              Я и в коммуне хорошо работала, и в колхозе не ле-нилась. А особенно много в войну работали, когда мужиков на фронт забрали.
       Зимой на ферме работала, а летом и косила, и снопы вя-зала.  Я говорю: «Не могу с ними работать, они лентяи». Я отдельно работала. Посылают меня на картошку, я 2-3 нор-мы выполняю, а они спят. Дождь, пропасть. Я беру серп, осоки нажну. Все спят, а я возки делаю. Раньше месяц убор-ки обязательно отработай. Шли за лобогрейкой. Снопы вяза-ли. 1000 надо было навязать. Я навяжу, а ночью их ставлю по 10 штук. Утром они у меня как солдатики стоят. Мне бригадир 5 рублей даст. Гляжу, опять лобогрейка идёт. Я только премии и получала. Ещё премию скотом давали, ве-щами.
             Сено косили, я тут первая. Колхозники говорили: «Як Сопиха сено не поставит, у нас сена не будет».  Старик Бочаров говорил мне: «Все бессильны, пойдём, будем с то-бой дрова для больницы таскать».
               В войну и картошки вдоволь не было. Заключён-ные из Куиты копали картошку на поле и нам  специально оставляли. Говорили потом, где плохо выкопали, а мы шли и собирали её мороженную. По пол мешка набирали за раз.                     Кони от работы сильно сдыхали. Караулю, как повезут зака-пывать. Я скажу Ефросинье дочери: «Сегодня хорошего ме-рина повезут, бери нож». Откопаем, стащим шкуру, задок себе порубим. Шкуру и внутренности отдадим единолични-кам. Мать разрубит мясо, вымочит и варит, и жарит. Один только Миша опухал как-то, а так ничего, все живы были. Всё на колхоз работали, себе только ночь оставалась. Ночью работали, как только месяц на небе. Ночью дрова возила для себя и для конюшни.
           В колхозе работала конюхом. Как конюхом работала, боялась спать ложиться, надо натопить, коней накормить, напоить. Воду зимой с проруби возила. У кузницы делала полынью, там воду брала. Я возила воду бочкой жеребятам. Заезжаю я как-то с бочкой, и упала прямо в лужину. Хорошо ребята увидели. Рядом были Миша Рогов. Он постарше. Да ещё малые дети. Он запряг коня и привёз меня домой. Мать дома была. Но она была глухая. Нас недавно обокрали, и она запиралась, так Миша не достучался, крючок сорвал. А случилось это всё от того хлеба, что я поела. Хлеб пекли, чего только в него не добавляли, чтобы посытнее было. В тот раз тесто намешали с жебреем – трава горькая, но есть можно. Напекли лепёшек, вот меня с этого хлеба так скрутило. У меня было шесть коней на привязи. Я сама их кормила так, чтобы они могли до Шелковичихи доехать с зерном.
               В колхозе давали обувку – верх брезентовый, а по-дошва деревянная. Когда муж помер, у меня на квартире была врачица, она меня позвала работать в больницу. Там я тоже поработала прачкой.
            Река в то время была широкая, глубокая, люди утопа-ли. Один раз жеребец утонул.
           Пекарня была в большом доме на левом берегу, а пе-ревозить хлеб надо было на правый. Связывали две квашни, в них сами переправлялись и хлеб перевозили. С керосином туго было: то денег нет, то не захватишь в магазине. Сдела-ешь в картошке дырочку, туда фитилёк вставишь и жир.
Я детей шестерых родила. Один ребёнок грудным помер.
              Теперь о Николае рассказ (1923 года рождения).
Сын мой Николай Григорьевич Сопов призван в армию в октябре 1941 года и погиб. До войны и в начале войны работал в колхозе. Молодой был, весёлый, отчаянный. На гармошке играл. Пойдёт к девкам, а парни его за это поко-лотят, а ему всё равно, опять идёт, хотя весь в синяках. Песни любил петь. На девок в шутку на коне наскочит. Те врассыпную, визжат. Их, парней молодых, при сельсовете обучали военному делу после работы. Оружия им не давали, но велели сделать самодельные винтовки из дерева для учёбы, макеты. У Кольки ещё был не доделан. Он уже год в колхозе работал. Как-то раз пришёл с работы в мазуте весь. Он уже на тракторе работал. Тракторов было раз – два и обчёлся. Всё на конях работали и даже на быках. Прилёг Колька как есть на лавку передохнуть. Дочь Тоня пришла с сельского совета. Вставай, Коля, тебе повестка.
- У меня ещё ружьё не доделано, - он бурчит.
 – Эх, Коля, тебе теперь настоящее ружьё дадут.
Стали мы его собирать на фронт, а одеть нечего. Сорвала я со стола скатерть, разорвала её.
– Вот тебе солдат портянки.
Одел он на эти портянки сверху калоши, привязал их верё-вочками. Чем не обувка для бойца. Хлеба с собой надо бы дать. Да нет ни кусочка. Побежала к Фёкле Верещагиной - соседке, у той тоже не разжилась. Взяли его вместе с Коте-нёвым Н. М..
                Через некоторое время Коля письмо прислал из Бердска., там их перед фронтом учили. Три раза мы с Ири-ной Котенёвой ходили  через Морозово в Бердск пешком. В Морозово ночевали. Потом дальше шли, редко, кто подве-зёт. Как идём в сумке литр самогонки несём. Угощаем ко-мандира. Нас пропустят к сынам. Ночь с ними просидим, проговорим. В четвёртый раз пошли, а их уже не было, услали их на фронт. Солдатики молодые плачут, руки тянут - Мне дай картошку, мне. Мы её гнилую да мороженную со-бирали под Куитой.
                Коля нам с дороги письмо прислал да карточку. «Мама, посмотри да порви, шибко я страшный». Худой он, шея тощая. Ну, разве я могла порвать. Воевал он почти два года.
                Получила письмо из больницы. «У меня, мама, с половины головы шкуру сорвало и ухо. Но не беда. Череп цел, заживёт». Ещё раз ранило в руку легко. Потом погиб командир, и он вывел из окружения много солдат. Ему при-своили звание младшего сержанта и послали учиться на ко-мандира. Учился 2 месяца и опять на фронт офицером. По-том ещё был ранен в холку.
              А потом пишет в последнем письме: «Теперь до свидания, мама, до свидания. Завтра в бой посылают с деть-ми. Они теперь не воевать будут, а будут МАМА кричать». Перед последним боем деньги получил офицерские, зарпла-та. Положил на книжку. Когда он погиб, мне письмо при-слали: «Если Николай жив, то пришлите книжку, если нет, то справку о гибели, мы вам деньги вышлем». У меня в это время за налог как раз описали корову. Вот деньги его и пригодились. Сходила я в сельсовет, рассчиталась за налог. Я как раз конюхом в колхозе работала, от Зины письмо пришло, что её на фронт забирают, я расстроилась. Иду, женщины скирдуют и мне говорят:
 – Тебе, Федора, ещё плохая новость –  ПОХОРОНКА.
          Похоронку принесла Сметанина Дуся.

Ансимов Александр Кузьмич

Я родился в 1909 году. Мои родители приехали в Коён из Курской губернии. В Коёне строили церковь. Участвовал Иван Павлович Чуркин – зажиточный человек.
       Мы жили на Похлёбке. Там жили все курские. Они всегда варили какую-то особую похлёбку, вот так этот край и прозвали.
        Вокруг села была поскотина до 1929 года, до колхозов. Дороги в селе были хорошие. Главная дорога шла так: Калининский край – через речку у дома Соповой – Хохлы – конный - Нижний - Коён. Дорогу засыпали галькой с реки.
                Носили холщёвые брюки, рубах не было, были пи-джаки ШАБУР, у них одна нитка шерстяная, другая простая. У кого были овцы, те на зиму шили шубы. Шили их тем, кто уже работал. Летом ходили босяком. Шили чуни. Шили их из шкур, мехом внутрь. Верёвочками их провязывали. Крас-ку делали сами. Собирали ржавые железки, бросали их в квас, получали чёрную краску. Красили чулки из холщины в чёрный цвет, и их одевали на праздник. А то ещё умудря-лись, с полосочками делали. Юбки носили в складку. Наде-вают и весь день не присядут, чтобы не помять. Сапоги хро-мовые были одни на всю деревню. Были они у одного мужика. У него все брали взаймы, например, венчаться в церковь. В церковь ездили, потом сразу отдавали, чтобы не сносить. Ездили на лошадях. У всех были лошади и не одна. Была своя сбруя, колокольчики. Сажали молодых на подуш-ки и везли венчаться. Потом неделю гуляли. Ходили из дома в дом.
               На праздник возле церкви собиралась вся деревня. Весь день пели, плясали, играли. Дети тоже играли. Любили играть в бабки. Варят холодец, с коровьих или свиных ног выбирают бабки. Их выстраивают в ряд и выбивают. Кто выигрывал, получал деньги. Тогда на 2 копейки можно было 400 гр. конфет купить. Играли в мячик. Шили его или тряпочный, или из кожи, или из шерсти. Гоняли чижик. Делали ямку, кто загонит. Ставили вратаря. 
             Мост был возле Соповой. Его раза три сносило в по-ловодье. Перед войной его как раз снесло. Добирались на другой берег кто как. Натягивали металлический трос, при-вязывали бадью и в ней переправлялись. Сами подтягива-лись к берегу на тросе. Иногда в корыте перебирались. Один раз я с сыном переправлялся, вода набралась через край, перевернулись, я стал вплавь добираться и сына на себе несу. А сын уцепился в меня и рот мне закрывает, чтобы я воды не нахлебался, чтобы мы не утонули. Я стал задыхаться. Чуть не утонули.
                    Контора «Кировца» колхоза находилась около дома Мордвиновых, за мостом теперешним.
         До революции там, где дом Качесовых, была Волость. После революции половину дома под школу отдали. Мага-зин был сначала на углу, потом, где заготпункт (около боло-та), а частный напротив, где амбары (ближе к мосту, через дорогу).
            Меня в войну не сразу забрали на фронт, лишь 7 но-ября 1942 года. Нас забрали сразу человек пятнадцать. По-этому пришлось в войну и в колхозе поработать. Я ушёл на фронт, дома осталось четверо детей.
            Я в начале войны работал в кузнице, был на броне. В войну работали на лошадях, а больше на коровах. Запрягали их и возили солому. Боронили и пахали на лошадях. Кара-хина и Сопова метали сено. На трудодни в колхозах давали: зерно, мёд, пшеницу. Давалось задание - сделать пельмени из 1,5 – 2 центнера мяса. Собирались у кого-нибудь на дому, часто у Ольги Верещагиной, и лепили их, а потом на фронт отправляли. Женщины вязали носки, шили кисеты. Было много эвакуированных из Ленинградской области. Их расселяли в пустые дома, приспосабливали амбары под жильё. Было много немцев, калмыков, поляков. У Соповых Михаил женился на эвакуированной из Ленинграда. Эти люди работали в колхозах, но в колхоз не вступали, как привлечённые. Говорили на «о». В колхозе были свиньи, овцы.
              В 1945 году образовалась МТС, в 1957 году совхоз. В 1958 году дали свет. Свет горел с 6 до 12 вечера. Работал от движка, потом движок выключали. Утром опять заводили в 6 часов дизель. В мастерской стояли дизели, их обслужи-вали мотористы. Государству платили налог: 40 кг мяса, 300 литров молока, яйца, шерсть, кожу. Колхозникам разрешали огород до 50 соток, а рабочим до 15 соток.

Воспоминания
Ансимова Елена Андреевна

Мужа забрали на фронт прямо с поля. Пшеницу вязали, как раз  шла уборка. Прибежали ребятишки: «Дядю Сашу заби-рают». Побежала я домой босяком. В сельсовете дали булку хлеба на дорогу. Он половину оставил ребятишкам, полови-ну взял с собой.
               Мише было 13 лет. Он мне помогал: колья забивал. Ходил за картошкой мёрзлой. Он её там, на поле очистит, ведро домой несёт. Я натолку её и делала саечки.
          Дрова возили из леса зимой, сушили на печке. Летом было некогда их готовить.
              Организовали временные ясельки. Женщины рабо-тали в поле. Детей некуда было девать. Носили туда детей кое-кто эвакуированные.  Я в ясельках работала, варила есть. Гляжу, свои дети тянутся, четверо голодных. Сердце болит. Немного покормлю их.
           Александр с фронта писал, чтобы я детей берегла. Он писал: «Лучше корову зарежь, но детей сбереги». Я корову не зарезала, сберегла. Ещё он писал в письме, чтобы я пошла в сельсовет, попросила на детей хлеба. Я так и сделала. Дали по 100 г. на каждого.

Котенёв Иван Михайлович

Родился 5 января 1915 года, в селе Верх – Коён. Мать Ирина Митрофановна урождённая Кочерова 1886 года рождения. Её родители приехали с Курской губернии, Старооскольский район, село Подковка в 1907 году. Отец Котенёв Михаил Петрович 2 ноября 1885 года рождения из Воронежской губернии.
          У нас в семье было 10 детей. Когда мне было 6 лет, я начал работать, так как был старший сын в семье. Отец привязал меня к лошади, и я боронил. С 9 лет начал косить литовкой, жать серпом, пахать. Лет десяти меня записали в школу, но учился я не долго, так как зимой ходить было не в чем. Школа в то время была на месте старого клуба, в доме попа.
       Здесь же недалеко стояла церковь. Её разорили в 1934 году. В её здании сделали клуб. Клуб был хороший, со сце-ной, спортивной комнатой, где были турник, кольца, бру-сья. В клубе было всегда весело: ставили постановки, играли, плясали. Было много гармонистов. Рядом с клубом была изба – читальня, работал ликбез. В 1935 году послали меня на месячные курсы и выдали справку об окончании 6 классов. Писал всегда грамотно, читал, хотя овладел грамотой самостоятельно.
         Я помню, как создавалась коммуна. Организована она была в 7-10 км от села в сторону Михайловки. Выехали туда семьи в основном с Калининского края. Называлась она. «Первомайка». Я был у коммунаров на празднике 1 Мая. Вначале был митинг, потом всех угощали вкусным обедом. Помню, что были очень жирные наваристые щи. Прямо на улице стояли длинные столы, за ними и обедали коммуна-ры. Потом угощали папиросами «Пушка», даже мне давали, хотя я был ещё молодой. Ездили мы туда на перегонки, и я всех обошёл.
         Потом началась коллективизация. Мой отец не хотел сразу вступать в колхоз. Он всё приглядывался, и меня не пускал. А когда решился., то поменял своего хорошего коня на плохого в Новосибирске. Это и стало поводом к высылке нашей семьи в Нарым.
                     Прожили мы там недолго около года. Но отец там умер, надорвался на лесоповале. Мать научили написать в Москву, и нам пришёл документ о реабилитации. С пер-вым пароходом мы вернулись домой, и поселились в своём доме, но кормильца уже не было. Младшие с сумой ходили первое время по деревне. Так и вырастила мать всех нас од-на. Я, конечно, ей помогал, как старший.
                С 1932 года я работал в колхозе: пахал, сеял, возил зерно. Вначале в колхозе не было ни одного трактора. Рабо-тали в основном вручную.
               В 1937 году был призван в Армию, Служил в При-морском крае на станции Лазо. В ноябре 1939 года приехал домой. В 1940 году был на переподготовке. Я окончил шко-лу младших командиров. 17 мая 1941 года меня опять берут на переподготовку в Бийск. Здесь я и встретил войну.
          26 июня 1941 года я уже выехал из Новосибирска в Москву. Попал на Смоленщину. 6 июля 1941 года вступил в первый бой на станции Вязьма. Был ранен в голову. Из Смоленской обл отправили в Ленинградскую обл своим ходом. Служил в ОБС - особом батальоне связи. Связист, как и разведчик всегда на передовой. На станции Бологое попали в окружение. Выходили 11 дней. Под городом Ка-линин был ранен второй раз. Более трёх месяцев был в госпиталях (Ивановская обл, Саранск, Горький). В апреле 1942 года вернулся домой в распоряжение военкомата. Я был назначен командиром всеобуча. Готовил 375 человек допризывников (1924 - 1925 года рождения). Затем был на-значен военруком в нашу коёнскую школу. В апреле 1943 года подал заявление, чтобы меня зачислили в Особую Сталинскую дивизию, но вместо фронта меня поставили председателем колхоза «Кировец».
                  Вначале в Коене была коммуна «им Карла Марк-са», в 1930-31 г. Потом из неё сделали два колхоза «Киро-вец» и «им Куйбышева». В1935 году из «Кировца» выдели-лась артель «Стахановец». В промартели делали кирпич, гончарную посуду, грабли, сани, добывали мрамор. В «Ки-ровце» я работал до сентября 1945 года. В этом году колхо-зы соединили. И я стал бригадиром  полеводов до февраля 1953 года. Потом работал рабочим. В 1975 году ушёл на пенсию. 

Чернова Юлия Петровна (Олейникова)

Отец – Олейник Пётр Еремеевич. Он родился в 1895 году. Он приехал в Коён вслед за Соповыми с Полтавы с одного места. 
Мать Ефросинья Макаровна Драчёва она Селюнинская (Ми-хайловка).
        Отец был на Первой Мировой войне и на Гражданской. В Бердске создавали первую коммуну, раньше, чем в Коёне, и родители уезжали в Бердск в эту коммуну, увозили туда скот. Скоро она распалась, и они вернулись в Коён. Они строили железную дорогу возле Берёзовки. Отец был глу-хой. В 1941 году его призвали в армию, и до 1943 года он служил в стройбате в Новосибирске. В 1943 году забрали на фронт. В 1944 году он погиб на Калининском фронте, (при-зывали его из Новосибирского военкомата, из Берёзовки).
           Мы жили и живём на Хохлах. Здесь приезжие с Укра-ины. Собирались часто тётя Фёкла, тётя Дуня, тятя и затяги-вали украинские песни. Пели красиво. Отец мог по всяко-му: и по-мужски, и женским голосом. За Карахиными был дом, там жил дядя Еремей, а где Карахины - дядя Иван. Он погиб ещё в Гражданскую войну.
Дороги в селе были очень хорошие, ухоженные.
                     Отец был грамотный. Он очень много читал. Мать керосин экономила. Она возьмёт лампу погасит. Отец посидит, посидит и опять включит, начнёт читать. У него всё время книги были.
                Вокруг было очень много ягод. Я помню ещё по-скотину вокруг села. Волков тоже было много. Отец ночами выходил, отгонял, отпугивал, стрелял. Жили мы очень бед-но. Мать работала в колхозе. Она уходила - темно было, и приходила темно. Отец был шибко совестливый. Он водил какого-то учёного за конный двор брать пробу глины. Все луга были чистые, только лягушки квакали, да куриная сле-пота росла. Отец всегда был в колхозе в ревизионной комиссии, так как был грамотный. А учился он меньше го-да.
        Мама была молодая, книги большие читала. Её в пер-вый раз замуж выдали в 15 лет за Ансимова дядьку Андрея. Но пожила она с ним недолго. Через Коён шёл Колчак. Му-жиков с конями забирали, чтобы они везли их обозы. Взяли и маминого первого мужа. У Колчака в частях был тиф. Му-жики вернулись, но многие были больные и умерли. И ма-мин муж тоже умер. Она осталась с сынишкой Васенькой. У них случился пожар. Сын сгорел. А мать сама обгорела, сле-ды были на лице.
        Пахали плугом. Я тяте носила на поле есть. Он пахал один на коне за конным. Дед Еремей был сильно добрый. Коня не бил. Умер он в 1929 году. Он был похож на Карла Маркса. Дома была большая русская печь. Там на ней все спали вместе. Спим, ветер воет, а отец говорит: «Это Верти-прахову опять по огородам носит» (её считали ведьмой, она жила у магазина внизу). Я её один раз встретила у дома Ка-маевых, так убежала, пошла другой дорогой.
     Что ещё помню. Клуб находился  в здании бывшей церк-ви. В 1938-39 годах мы со школой там выступали с самодея-тельностью. Я участвовала. Мы пели песню «Катюша» и «Три танкиста». Нас премировали. Подарили кисточки для красок и блокнотики. Школа находилась рядом с церковью. Первый класс вёл Сметанин Виталий Петрович. Очень золотой был человек.
             Почта была в кулацком доме. Пекарня тоже находи-лась в кулацком доме. Работали в ней Верещагина Фёкла Еремеевна, Сопова Федора Ивановна и Рогова Мария Ива-новна. В колхозе «Куйбышев» председателем был Марышев Дмитрий, ревизором был  Коптев Алексей.
                    Мы ходили голые, босые, голодные. Мебель: широкая скамья на две стены, много цветов. Пол был не-крашеный, скоблили до бела.
           В 1962 году в селе работал кирзавод. Это около АВМ. Заведывал им Леон Сергеевич Шарухин. Кирпич выжигали дровами. Я там не работала. Но я помню, что кирпич был очень прочный. Даже из сырца клали печи.
        В сторону Искитима километра за  два находилась су-шилка. Очень много было зерна: пшеница, овёс. Мотори-стом работал дядя Вася Сотников, зав током Чернов Илья Георгиевич. Потом она сгорела.
                  Мой племянник – Чернышов Юрий. Служил Аз. ССР, г. Шэмаха, в \ч 03055 «В»
Управлял радиолокатором, в горах. Они попали в песчаную бурю. 8 офицеров и один солдат. И все погибли. Их искали с вертолётами. Он долго нёс своего командира. Командир остался жив, только руки - ноги пообморозил, а Юра погиб. Он окончил коёнскую школу.


Помелова Мария Ивановна (Рогова, Авилова)

Я местная, мои родители Авиловы здесь жили, и я здесь родилась в 1909 году.
Всё село было вдоль реки. Нужна была вода. Воду брали из реки, её притоков, родников. Люди жили у воды. Центр был за рекой по правому берегу. Часть села была на левом бе-регу. Река была широкая и глубокая, с её крутых берегов можно было спокойно нырять. Теперешнего моста не было. Его уже после войны построили. Были небольшие мостки на сваях возле дома Соповой.
            Здесь же проходила главная дорога. Шла она к дому Качесовых, к нашему дому, потом на конный и дальше на Нижний - Коён. На правом берегу был сельсовет, контора колхоза в зелёном доме на горе, магазин. На левом берегу рядом с нашим домом находилась пекарня в большом доме. Дома были бедные. Многие крыты соломой, дощечками и даже мелкой щепкой. Потолки у многих плетёные и зама-занные глиной (это у хохлов).
                 Дети подрастали, строили им дома рядом, чтобы отделить. Жили по краям: Похлёбка, Хохлы, Котенёвская гора, Калининский край.  Перед войной в деревне было много здоровых парней, мужиков. Часто собирались вместе, было весело. Но и много работали. Девки даже и после замужества собирались играть в разные игры. Парни играли в лапту, городки. Ходили рядами с гармошкой по деревне. Было такое выражение идти вечером «на улицу». Были и драки между улицами и краями.
                      Долго существовала поскотина: за конным, за Колтуновыми. Всё было огорожено. Скот в поле не пасся. На Троицу ворота закрывали. А весной пасли. Скот в поле не попадал.  В Коёне было 2 колхоза. Вокруг села было мно-го зверя, в реке рыбы. Один раз сын Миша принёс сразу пять зайцев. Пока одни силки ставил, в другие уже зайцы попали. Перед войной было очень много грибов. Солили кадушками, часть сдавали. Было много щук. Миша вы-дёргивал волосики у коня, делал петли и в них затягивал рыбок. В речке было очень много омутов. Был очень крупный пескарь, окунь, щука, налим. Ловили скатертями и ситами мелочь. На Татарке мешками ловили краснопузиков.  Я стряпала хлеб в колхозе.
                Весной мост взорвали ото льда. Перебирались на другой берег в чём придётся. Хлеб перевозили в квашне.  За день 24 штуки пекла: 12 утром и 12 вечером. С вечера заме-шивали тесто. Иногда добавляли картошку. Месили руками. Хлеб мылкий. 300г в день на взрослого и 100г на ребёнка. У меня было 4 детей, я получала 700г. Если была корова, то жили лучше. Платили налоги за землю, за скот. Хлеба было мало, поэтому сами пекли саечки из картошки с какими-нибудь добавками. Возили образцы в район, на выставку, чтобы было разнообразие. Пекли лепёшки с калиной, морко-вью, капустой. С виду похожи на саечки, а на вкус всё равно картошка. Картошки тоже не хватало, собирали мороженную под Куитой, её заключённые оставляли. Из неё делали драники.

РЕЦЕПТ саечек:
Мололи овса чугун.
Печёную картошку пропускали через мясорубку,
заквашивали её, пропускали ведро сырой картошки
через тёрку, отжимали её, клали в ткань на лавку,
 сверху клали груз, крахмал стекал, потом перемешивали ту другую картошку.

Пекли лепёшки с калиной, морковью, капустой.
              У меня дети росли послушные, смирные, дома всё управлялись. Сами картошку варили. А мы всю зиму по но-чам с Коптевой Т. ездили за дровами. Погрузим на сани и везём. Дети наварят картошки, встречают: «Мама, иди, по-ешь». «Сейчас, согреюсь только», - тут же, не евши, и засну. Керосин не всегда купишь. Да и денег не было, так дети уроки учили, иногда книжку в поддувало засовывали, чтобы видно было. Выходных не было. Стирали ночью.
               Михаила хотели отправить в училище (Васенцев милиционер, Татарников председатель сельсовета и Брагин директор школы). Михаил окончил 7 классов. Предлагали 150 руб. стипендия и 400г карточка хлебная. Я его заставля-ла. Но он не хотел. «Не поеду голодать. Пусть лучше одну картошку буду есть, но с мамой».
                      Дети за гусинками, пучками ездили. Летом всех на 3 месяца мобилизовали на уборку урожая и сена. Сушили морковь, свёклу, картошку для фронта. Шили кисеты, вязали носки. На полях делали крыши, под ними зерно хранили. Работали, сколько кони выдержат. На поле были станы, там жили и спали в страду. Дети с 12 лет уже работали на полях. На поле от усталости порой засыпали, а тебя ищут. Работали так, что из рук шла кровь. Платок на голове не держался. Перевернётся, узел спереди, платье мокрое. Работаешь допоздна. А потом ещё и в ночь просят. Косили пшеницу на лобогрейке, запряжённой в лошадь. Один правил, ругой сбрасывал с косилки. За ней шло сразу много женщин. Они вязали снопы и укладывали их по 10 штук. Я ставила по 11, 12 штук. За первый год получила премию 50 кг муки, за второй год – полушалок.  Надо было успевать. Косили силос литовками. Кто днём был на других работах, тот ночью шёл на поле. Мы работали на заготовке дров для рабкопа. Я надорвалась, лечилась у врача заключённого из Куиты.


Сметанина Евдокия Ивановна (Ушакова)

        Мои родители приехали в Коён в 1912 году. Они кур-ские, с одной деревни с Коптевыми (Марией Агеевной). Сначала приехали Коптевы в 1911 году, потом их родня, и следом Ушаковы. Мать курская, а отец воронежский (в се-мье их было семеро детей, трое от одной жены, трое от дру-гой, а один не родной отцу). Жили тогда около карьера, где сейчас хата Фадеевых. Вступили в колхоз, им предлагали казённую избу, они не пожелали переезжать. Купили домик у каких-то выселенцев. Отец всю жизнь пас скот. В войну жил и работал на 8 отделении. В 1931 году в Коёне была коммуна «Карла Маркса», потом выделилось два колхоза и артель.
             В войну давали по 150г на каждого ребёнка, 500г на взрослого - на работника. В артель «Стахановец» привезли в войну какие-то трофейные ботинки на деревянной подошве, верх брезентовый. Раз оденешь и отвалятся. И ещё привезли огромные резиновые калоши шахтёрские.
             Сметанин Пётр Витальевич был  учитель коёнской школы до войны, и после войны тоже. Я была дома. Принесли повестку мужу на фронт 2 августа, а третьего он уже уехал в Бердск, там их учили и формировали эшелон. Ушло их тогда 5 человек. В феврале его ранило. Он лежал в госпитале. Ранение было в лёгкое.
         Носили простые юбки из мешковины. Я в такой юбке всё время и ходила. Носили фуфайки. Дрова запасали зимой на санках, летом на тележке. Летом мобилизовали в «Киро-вец» на работу. Зимой я убирала на почте.
                  Вязали снопы. Молотили ночью. С калмыками сено метали. Я всё время на скирде стояла. Колхозникам на поле давали «затируху», как кисель из ржаной непросеян-ной муки. В таз насыпают муки, наливают воду, мешают, нагревают воду. Как только вода закипит, туда вываливают эту муки разведённую. Собирали мёрзлую картошку. Я сушила по 8 мешков. Всё с себя спустила, купила тёлку. Она отелилась. Стала корова. Ходила по людям работать.
          Муж учителем работал. Сидит тетради проверяет при коптушке, а я рядом сижу, линую их. Тетрадей было мало, и были они не линованные. Писали, чем попало: сажей, мар-ганцовкой. Если у кого карандаш появляется, да ещё цвет-ной, так целое событие. Дети весной придут, а в обутках во-да хлюпает. Делали плот.
            Ездили за дровами на коровах да на быках. У нас свой бычок подрос. Тоже его приучили в упряже ходить. До войны у нас у одних из первых было радио. Муж сам его собрал. Один шнур в форточку выкинет, это антенна, а другой в землю – заземление. Бабка говорила: «Это он чертей из-под земли вызывает».
          До Шелковичихи добиралась пешком или с Воробьё-вым Николаем на бензовозе. Хлеб в Новосибирске был по карточкам, но был ещё и коммерческий за деньги. Очередь занимали с вечера, её разгоняли. Опять вставали, на руках номера писали. Газеты были, но мало.

Матвеева Елена Панфиловна

            Я родилась в 1914 году.  Живу здесь с шести лет. Ро-дители приехали в Коён в 1920 году из Воронежа.
Военное время
Во время войны я работала в «Кировце». Один год работа-ла бригадиром. Один год  –заведующей фермой. Сами ко-пали силосные ямы, чистили их вручную, стояли по колено в холодной воде. В поле была на разных работах. Больше скирдовала. Привезут снопы, надо скирду начинать. Коптев был мужик один, а председателем был Котенёв Иван Мих. . Ему говорит:
 – Начинай скирдовать.
А он говорит:
 – Не умею.
Начала сама, как видела, как раньше отчим делал. И пошло. Так меня Иван Мих. и оставил на скирдах. Все свою кончат работу и по домам. А тут приезжают помощники. То карьер, то завод какой. Опять стою на скирде. Так что не было ни выходных, ни проходных.
            На ногах тогда носили огромные серые резиновые калоши, трофейные. А себе картошку копали да косили по ночам. Держали скотину. В город продавали молоко, чтобы купить хлеба. Шли с вёдрами молока на коромысле от 20 до 40 литров за раз несли. Плечи опухали. Шли пешком на Шелковичиху. Стакан молока стоил 17 рублей. Получался мешок денег, а домой несли мешок хлеба. Вёдра прикручи-вали к коромыслу. Дети встретят у «Убитого», дам им хлеба.
                 Дети самостоятельные были. Приехала как-то с поля, а Иван (старший) говорит: «Мама, а я Андрея в школу записал». Ездили на лесозаготовки.  Я была депутатом пер-вого и второго созыва сельского совета, выбирали через три года. Зимой ездили в Бердский совхоз. Помогали зерно об-молачивать. У них пшеница под снег в скирдах стояла. Они разгребали площадку, расчищали, сбрасывали снопы и вручную молотили. Работали при 40 градусах мороза. Спали в бараках. Много вшей было, ели мороженую капусту.
                Моста в войну в Коёне не было, его снесло. Одна-жды в водополье, когда была бригадиром, провалилась на речке с конём. Я телегу отстегнула, коня за хвост вытащила. Потом телегу вытаскивала, сама по грудь в холодной воде была.
           Из одежды была одна юбка. Ночью выстираю, днём опять её одеваю. Когда скирдовала, председатель свои шта-ны привёз военные.
           Женщины, девчата шили кисеты, вязали носки, рука-вицы и отправляли на фронт. Иногда записочку вложат. Приходили и ответы. Например, писали: «Мою семью всю разбомбило, разреши приехать».
         С едой плохо было. Собирали гнилую, мороженую картошку. Дети летом работали в колхозе и совхозе после войны.  Детей у меня четверо: Иван, Андрей, Анатолий и Юрий.
Сама по 100 трудодней зарабатывала. Косили с Ершовой Л. В бригаде, зимой зерно очищали. Потом перешли на телят. Потом я взяла группу коров.
            Пимы катал Возмищев. С 1929 года я была в ком-муне. В 1933 году была объездчиком.  Я хорошо на коне ез-дила я это дело люблю. Меня звали «преседателем».  Было много эвакуированных. Многих мыла в своей бане. Летом делали дорогу Новосибирск – Бердск. Мы тоже помогали, там работали.
           На Калининском краю, где Шарухины живут, делали кирпичи. Делали ямы, как горшки. Внизу клали как печку. Сверху накладывали извёстку. Чурки огромные разжигали. Там же по горам были бараки и землянки. В них жили при-езжие. Тузовские жили в землянке. Выкопали её в горе, об-делали досками. Тепло у них было, так и жили.


Карахина Евдокия Семёновна (Пирогова, Воз-мищева)

                     Я родилась в 1914 году. Урожденная Возмищева. Мой муж Павел Тимофеевич Пирогов с 1911 года рождения. Летом 1941 года его взяли на фронт. Осталось от него двое детей: Мария Павловна и Нина Павловна. В июне 1941 года, помню, легли спать, и вдруг вызывают в сельсовет. Пошёл Павел, приходи оттуда: «Дуня, забирают меня на фронт». Утром встали, спать почти не спали. Пришли ребята – Якушев…В этот же день уехали на лошадях на Нижний - Коён. Были от него письма. Осенью пришла похоронка. Похоронку вручали в Искитиме в райвоенкомате. Как в Искитим вызывали, так уже знай, что ждать. Я съездила, расспросили, как живём, сообщили о гибели. Ещё сказали, что на Песцова Григория пришла похоронка. В похоронке адрес указан: Калининская обл, деревня Красухина.
                 В войну работала в колхозе. Председателем колхо-за «Куйбышев» был Ансимов А.К.. Хлеб давали по 400 г на взрослого. На детей не давали. Хлеб пекла Фёкла Верещаги-на и Сопова Федора. Пекли и из отходов, и с разной травой. С овсом хлеб был колючий. Харахордина как-то наелась хлеба с лебедой, в ноги вступило, и с пахоты ели приехала домой. Я была в колхозе возчиком. Я возила хлеб с полей на голубинку, к старому клубу. Ещё возила горючее с Евсино: керосин, бензин для трактора. Один трактор в колхозе был. Было в колхозе три быка. На одном всё время приходилось работать. Сено всегда косили руками, пшеницу косили на лобогрейке. Начинали работу в 5-6 часов утра.
             Керосин не всегда был, тогда от шинели отрывали кусок- фитиль. Помещали его в блюдце с маслом, жиром, так и освещались.
         С одеждой было совсем плохо. Платье одно было. Его вечером выстираешь, а утром опять наденешь.
                За дровами одна ездила зимой. Летом было неко-гда. Иногда сходишь днём, засветло. Напилишь, обчистишь (на сопку), возле дороги сложишь, чтобы ночью найти. А ночью вывозишь, когда конь освободится. Выходных не бы-ло. Привезёшь, нарубишь, сушишь. Ими и топишь.
                Иногда отправляли от колхоза на лесозаготовку. Нужно было отработать колхозу государству. Ехали женщи-ны. Жили там больше недели, через Чуркино, привозили от-туда вшей. Ещё там же готовили лес для строительства мо-ста.
                 Зимой ездили в колхозы степной части, помогали молотить пшеницу, у них она была заскирдована, не обмо-лоченная. Государству выплачивали налог: 40 кг мяса, 380 л молока, 100 штук яиц, картошку, шерсть. Сами ели сайки из мёрзлой картошки. Собирали её под Куитой. Овощи ели, молоко. Едешь дорогой, жуёшь свёклу, брюкву. На трудо-дни давали: мёд, хлеб, пшеницу. Мы помогали государству (заставляли), покупали облигации Госзайма. На детей погибших отцов выхлопатывали пенсию -50 рублей.
               В деревне было много эвакуированных. Я учила их вязать снопы, работать на поле, они ничего этого не умели. В город добирались пешком через Шелковичиху. Контора колхоза была на горе в зелёном доме, а  поля находились за конным.
                 У колхоза «Кировца» контора была в доме на бо-лоте, где заготпункт, а  поля у старой сушилки. Я жила в до-ме, где живут Салькова и Тропин, рядом с Верещагиными, дружила с О.И. Верещагиной.


Салькова Зоя Петровна (Рогова)


            Салькова Зоя Петровна 1930 года рождения. Родилась в Коёне. Урожденная Рогова. Родители местные. Сколько я знаю, здесь родились.
Расскажу о войне. Папу Петра Рогова забрали в армию в 1941 году. Мы остались с мамой, нас было четверо детей. Нам детям много досталось. Мама из картошки пекла саеч-ки. Мы тёрли эту картошку на тёрке. Все руки были в крови. Мама сшила холщёвую сумку, и мы с ней ходили в лес за пучками, осотом. Набирали полную сумку. Пучки крошили, парили в печи, делали их с молоком. Они становились сладкие. Ели щи из крапивы, молодого осота, ели много овощей – свёклу, репу. Хлеба на ребёнка давали 100г с овсом, колючий.
Школа.
              У нас в школе учились дети из Дзержинки. Это дети охранников. Они на пайке были, питались получше. Приво-зили с собой то жареной пшеницы, то картошки. На уроках сидели и жевали, дадут горстку. Мать ездила ночью в лес за дровами. Приедет, одежда колом стоит. Я пекла сама драни-ки. Достану ей из печи горячие. Она со слезами на печь от-правится. Пока отогреется, драники остынут. Зимой до шко-лы до 9 часов утра ездили за сеном за скотный двор для ове-чек. Мать рано поднимет. Санки в руки и пошли. А к девяти надо вернуться, в школу идти. Так же ездили и за корой с санками. Чушек тогда палить не разрешали. Снимали с них кожу и сдавали.
В школу ходила с сумкой, мама шила её из лоскутов. Керо-син экономили, жечь не давала.  Утром порой мать встанет и не знает чем нас кормить, хоть плачь. Летом было легче: ягоды, грибы, рыба. Делала драники с ягодой, а всё равно картошкой прёт. Огород вручную копали. Мост во время войны снесло. Лёд взрывали. Бросали бутылки с известью. Мост приподняло и понесло. Потом много мучались, как перебраться. Школа была на Котенёвской горе. А мы жили около Соповой на левом. Мы очень боялись, что мама опре-делит нас на квартиру. Весной перебирались через речку в холодной воде. За конным было помельче, раздевались и шли по грудь в холодной воде по гальке. Моя подруга Тоня Верещагина потом умерла от туберкулёза (простывала). На берегу оденешься и в школу бегом. Вся разгоришься.
                На руках у старших детей были маленькие. В семь лет уже знали, как с грудным управиться. Татарка всех нас кормила. По этой речке мы собирали ягоды, грибы.    На Та-тарке был водопадик. Мы там мелкую рыбёшку ловили, краснопузиков, скатертями. А потом из них делали котлеты.
          Но было немного и детских развлечений. Дощечки из фанеры обмазывали навозом и поливали их водой. Замора-живали и катались с гор. Иногда так разгонишься, да ещё себе палочками помогаешь, что до Татарки едешь. Вёдра, кадушки всё было самодельным из дерева.

Коптева Мария Агеевна

Я родилась 12 марта 1908 года.
Родители в Сибирь приехали в 1911 году из Курской губер-нии, из одной деревни с Ушаковыми (Сметанина Е.И., мать курская.). Приехали на вольницу, на свободные земли. Хо-тели остаться в Барышево. Там, чтобы прописаться, потре-бовали, чтобы отец поставил ведро самогонки. У нас не было. Поехали дальше. Здесь мужики на сходе потребовали всего четверть. Отец поставил. Приписали.
             В это время строили церковь. Строили на деньги местных, зажиточных хозяев. Строил Иван Павлович (фами-лию не помню). Он держал маслозавод, лавку. Папа сходил к нему покланялся в ноги. Тот дал ему кобылу с жеребёнком. Потом папа ему отрабатывал. В лавке он тоже в долг давал. Человек он был хороший. У него много было доходу. Снаряжали обозы с продуктами и отправляли в город на продажу.
Война
           Мужа Дмитрия Фёдоровича взяли на фронт с первой партией 23 июня, а 23 сентября пришло письмо от него, и всё. Больше ничего не было. Делали запрос. Ответили: «Пропал без вести». Детей было двое Саша и Зина. Зина в Ростове. Саша в Кривом Роге. Я всю войну проработала в артели. Мы били камень, шили фуфайки, шинели, рукавицы для фронта. Ещё мы обжигали кирпич, катали пимы, плели верёвки. Делали тяжи на бороны. На хлеб были карточки. На иждивенцев не давали. Получали по 600 гр на взрослого. Хлеб пекли Помелова М и Коптева Т.. Почти у каждого бы-ла корова, иначе нечего было бы есть. Прямо обязали дер-жать корову. Платили государству большие налоги. Огород был небольшой, всего 7 соток. Парили в чугунах брюкву. Бегали пшеницу собирали. Наберёшь немного, поджаришь и ешь. Стали огород прибавлять, сразу увеличили налоги. Около моста (железного) было овощехранилище. Один раз  ходили картошку собирали за налоги, Якушев пистолет на стол клал. А потом её в этих амбарах заморозили, и поплыла она мороженная по реке.
             Дрова для себя готовили зимой, летом некогда было. Приду с фермы, одеваюсь и в Юличкин сад еду с большими санками, пилю, привожу. На печке сушим. На санках ездила и за сеном. Поедешь, откопаешь. Тут же буран поднимается, опять заносит. В колхозе была кобыла вороная, умная. Где снег, не проехать, она на коленках ползёт.
               Очень плохо было с одеждой. Тётя Нюра Цветкова оторвала от стяжённого одеяла сатин и из него сшила ру-баху и платье дочери. Из холщёвых полотенец ев шили платья. Чулки были тоже холщёвые. Обутки делали сами из кожи. А кожу тоже сами делали. Привязывали их верёвочками и ходили. Делали верёвки для фронта. Пряли на прялке, по три нитки в колесо пускали, скручивали. Я следила за дорогой от дома Верещагиных  до дома Карахиных. У Возмищевой было 8 детей. Она с ними на корове ездила на поле собирать мёрзлую картошку
               В Сузуне были на лесоповале. Для государства го-товили и для моста лес. Было в Коёне очень много эвакуированных. После войны воспитала ещё троих детей чужих  из детдома (Кошкин, Шляпкин и Чижиков). Этих детей привезли в Коён в клуб (церковь) и раздали по людям. Дали на них пособие на каждого.

Якушев Виктор Антонович

              Я родился в 1913 году. В Коён мы приехали в 1939 году, я был взрослый. Жена моя Якушева Анастасия Алексе-евна.
       Сначала меня брали на Финскую войну. Но повоевать не пришлось. Взяли нас с Баранниковым,  Пироговым, Баё-вым. Взяли нас пулемётчиками, погрузили в вагоны, соби-рались уже отправить. А на утро сообщили, что заключён МИР, нас развернули и отправили домой.
          На Отечественную войну взяли 30 июня.
 Война началась в воскресенье. В магазине был выходной день понедельник, а я работал в магазине. Решили в воскре-сенье дрова пилить. Слышим в деревне шум – ВОЙНА. У нас был приёмник «Рекорд». Он работал от огромных бата-реек. Я до войны завёз их в магазин всего несколько (шесть) штук. Продавал их по списку, по распределению.              Собрали нас на лошадей и повезли на Новосибирск. В Новосибирске посадили в телятники и повезли в Бердск.
                 Взяли нас сразу 15 человек. Нас учили в Бердске на станкопулемётчиков дней двадцать. Женщины ходили к мужьям и сынам в Бердск через Морозово. У Анастасии был уже сын Толя, и ещё она была беременная Лёшей.
               Нас отправили под Смоленск. Я раньше в этих ме-стах бывал.  Думал, увижу знакомые места. Но Смоленск был уже немцами взят. И мы попали под Ельню. Ночью наш эшелон бомбили. Нам в лесу выдали сухой паёк. Прошли километров двадцать. Дали отдых на кочках в болоте, в воде. Потом повели в бой. Сначала нас было 72 человека. Через один час осталось 28 человек. У меня на глазах был убит дубинский Агеев Михаил. Снова всех собрали, кто остался, и двинули на деревушку. Немцы заняли деревню на горе. А мы лезли из низины на эту горку по ботве, штурмовали. Командир крикнул: «Ура!», я тут же вскочил, и меня ранило. Вооружены мы были плохо. Дали по куску американского сала. В окопах валялись окровавленные сухари. Мы их собирали и ели.
                Первое время я был в госпитале под Москвой. Са-молёты стали бомбить госпиталь «Украина». Нас отправили в Москву. Москва не приняла. Доехали до Тулы. Там бом-били железную дорогу. Поезд разбомбило. Уцелел паровоз и два вагона. Дальше повезли нас в Челябинск, потом в Кур-ганскую область в Курнамыш, потом комиссовали (в 1942 году).
                    После этого я опять работал в магазине. Похо-ронки приходили на сельсовет. Как кто получит, рёв стоит.  Хлеб давали пайками. Рабочим давали – 600г. На тяжёлых работах – 800г., иждивенцам – 200г. Хлеб пекли в деревне с кукурузой и разной травой. В деревне основная тягловая сила были быки. Было несколько быков. За двумя быками ухаживала Коптева Тася. На быках ездили за товарами. Бьёшь его, а он ляжет и лежит. Река в то время была очень глубокой. Я очень плавать любил. Мы ныряли. Прыгали с моста, глубоко было. Пекла саечки Коптева Таисья. Делали дрожжи из хмеля.
              Рецепт: заварить хмель горячей водой, воду слить, добавить сахару и муки.
          Вел заготовку товаров, ходили по дворам. Носили фу-файки. Их шили в артели из мешковины. Они шили, сдавали их в магазин и  продавали их населению. Часть от-правляли для фронта. Ботинки продавали по распределению. Ситец тоже. Сапог не было. Были шахтёрские калоши из серой резины. За дровами ездили на быках.
             Освещались керосином. Бочки с керосином привози-ли два раза в неделю, на быках. Я и керосином торговал. Свету тогда ещё не было. Дрова кто как мог, кто, как сумеет, завезёт. Готовили в основном зимой, и сушили. Летом неко-гда было. Старые дома, развалюхи, тоже на дрова жгли.
                В колхозе лучше всех работала Сопова Ф.. Она по одному гектару выкашивала руками. В войну многие ели дохлых коней из поганой ямы, и детей кормили (Сопова, например).

Захарова Наталия Васильевна (Ломоносова)

                  Я родилась в 1924 году 21 декабря. Отец Ломоно-сов Василий Илларионович 1905 года рождения приехал из Украины. Построил избу 3 на 4 метра, женился. Моя родная мать умерла, когда мне было 1 год 3 месяца. Отец женился во второй раз. Имел хозяйств. Его вторая жена  Кокорина Елена Васильевна.
             Когда мне сравнялось 9 лет, я пошла в школу. Жили мы в Чуркино. Школа была обычный большой дом. Раньше в нём жил богатый человек. Отапливалась железной печкой. Это я хорошо помню, потому что  меня толкнули на печку, и я обожгла обе ладони. Учитель был Павел Антонович. Детей в деревне было мало. Учитель был один. В деревне было всего 20 дворов. Подружки мои были Криволапова Наталья, Митяева Наталья, Григорьева А.Г., Тамаркова Анна, Манакова А.. Так как мне надо было идти в 5 класс, а в Чуркино было лишь 4 класса, отец просил в райкоме, чтобы его перевели в Верх – Коён. Здесь была школа се-милетка.
                      И в 1938 году мы переехали в Коён. Отец сна-чала работал парторгом. В августе 1941 года его призвали на службу в армию, на фронт. В 1942 году он был ранен в ногу и лежал в госпитале. У него отняли ногу. В 1943 году пришёл домой. Имел пять наград. Была медаль «За отвагу», а ещё не помню какие. А ещё он был на войне с Финляндией. До войны он работал в селе Чуркино управ-ляющим колхоза, а в Коёне председателем колхоза «Киро-вец».
                   До войны в церкви был клуб. Помню, как в 7 клас-се я смотрела немое кино. А потом вскоре я из Коёна уехала в Новосибирск на работу. Когда в 1941 году отца забрали в армию, мачеха мне сказала: «Натаха, иди и зарабатывай себе кусок хлеба. Если ты не уйдёшь, я из-за тебя буду платить большой налог, потому что ты трудоспособная. А у меня 4 детей. Если ты уйдёшь, я как жена бойца освобождаюсь от налогов». Я взяла материну юбку и свою рваную старую фуфайку и ушла к Кисловой Апросе (Кислячихе). Я почини-ла фуфайку, обшила её всю: рукава и полы. В общем, родно-го остался только хлястик. В день моего рождения 21 декаб-ря в буран я пошла пешком в город Искитим. На Нижне-коёнском перешейке сбилась с дороги и ушла на Морозов-ские поля. Увидела я людей, они на лошадях грузили соло-му. Они меня и привезли в Морозово. Оттуда я добралась в Искитим к бабушке.
                   В 1938 году вся деревня была по правому берегу реки. А возле могилок, где наш дом, рос овёс и пшеница. Учителя с 5 по 7 класс: Брагин А.А. и Брагина А. А., Смета-нин Пётр Витальевич. Как жили? Вдоль стен стояли лавки, посередине стол. У всех были русские печки. Пекли хлеб. Ещё стоял топчан. Так мы жили, так и другие. И ещё у всех была куча детей 7-10 человек. Работали за трудодни. Отец, как председатель колхоза, получал за день работы полтора трудодня. В одном году получил за год полтора мешка пше-ницы. Была у нас ручная мельница. Два круга берёзовых, набиты чугунные осколки. И мы мололи пшеницу. Да ещё на 2 раза.
                 Пока лошадей не забирали, отец пилил дрова и возил их в Новосибирск, на продажу, ночует в Барышево. По пять суток ездил. Продаст воз дров за 3 рубля, купит хлеба, привезёт и снова едет. В колхоз он сдал двух коней, жеребёнка, корову, овец и свинью. В колхозе работал председателем. Жили голодно и бедно. Один раз прихожу из школы, а мать кормит грудью брата Володьку, а сама плачет. Мне тебе, Наташенька, нечего дать поесть. Отца дома нет давно. Корова не доится. Мать голодная. У неё тоже молока нет. А Володька грудь тянет, орёт голодный. Вот как жили. Собирали мёрзлую картошку, травы разные: крапиву, лебеду. Отец пришёл с фронта, работал парторгом, а на пенсии работал объездчиком.
               В 1960 году я вернулась в Коён. Сначала работала телефонисткой в летнее время. В 1963 году в рабочкоме «Коёнского» совхоза на должности завклубом, до этого там работала Коптева Н. А.. Она перешла в библиотеку. В 1964 году я принята на должность секретаря сельсовета. С 1965 года по 1973 год я принята на должность завклубом от рабо-чего комитета, а с 1973 года переведена на должность ди-ректора Верх – Коёнского СДК.
                С 1980 года на пенсии. Когда я начинала работать, здание клуба уже было ветхим, клуб отапливался дровами, были две плиты. Потом сделали водяное отопление. Устано-вили «титан». В клубе был только проигрыватель. Проводи-лись танцы.  Киномехаником работал Сотников В.В., а его жена кассиром. Техничками работали: Петерсон З.И., Хали-кова З., Баёва Ел П.. Кино показывали часто, посещали клуб очень хорошо. Часто не хватало мест, приносили стулья от тех, кто рядом жил. Особенно много народа было на индий-ских фильмах. В мою обязанность входили все хозяйствен-ные работы, выпускали молнии, боевые листки, руководила художественной самодеятельностью, выезжали с концерта-ми на отделения.
                Первым гармонистом был Сметанин П.В.. Он делал всякие маски к Новому году и мы с ним проводили концер-ты. Я у него ещё в школе училась, он вёл уроки пения. Я по-звала его на работу в клуб. Было трудно. В уборочную ма-шину не давали (бортовую), и мы шли пешком на отде-ления. Даже парни мою прялку таскали. Мы песню пели «Посидим у прясла, бабы». Потом баянистом был Лысай В.. Солисты были: Лысай Анна. Смирнова Светлана. Степанцова Галина, Монастыренко М.Нестерова Т, Шенейман Лилия.. Лысай Лариса и Лысай Вова исполняли танец матроса. В вокальной группе были: Рогова Галя, Рогова Надежда, Нестерова Тамара. Губанова А, когда стал баянистом Соловьенко Н.И. , был организован хор. В него входило 33 человека. Ездили выступать на районный смотр самодеятельности.
           В 1970 году я окончила культпросвет училище.
Все мероприятия тогда проводили только в клубе: лекции, собрания, праздники.
                   В 1973 году отдел культуры приобрёл для нашего клуба эстрадный оркестр. Руководил им Харламов В.И.. В нём играли в разное время: Харламов, Орехов, Попов, Фро-лов, Котенёв. Уланова М, Духанов, Еремин С.С.. Про-водили концерты. Танцевали под оркестр.

ВОСПОМИНАНИЯ
Воробьёва Фаина Никитична (Возлюбленная, Авилова)
(

Дата рождения 1926 год.
                 Маму звали  Возлюбленная (Авилова) Анна Сидоровна. Она родилась в 1902 году здесь в Коёне. Жила их семья на Похлёбке. Её родители были коренные коёнцы. Её отец – Авилов Сидор Денисович, а мама Авилова Домна Петровна. У мамы было 3 брата. Один брат – Пётр Сидорович. Второго брата Ивана Сидоровича забрали в армию на 25 лет. Он попал на Первую Германскую войну и погиб. Жена его была Шарухина Татьяна Артемьевна. Мария Ивановна Рогова её дочь. Она мне сестра по дяде Ивану. Третий брат умер от тифа.
                 Мать моя была безграмотной. Она нигде не училась. Она уже работала дояркой, когда начался все-обуч. Всем дояркам дали по букварю. Рядом жили два брата Баевых, парни, они ей приносили книжки. Помню, она сидела на печке пыкала – мыкала, но потом плюнула на это дело и бросила свою учёбу, так ничему и не научившись. Считать немного умела.                 
                Помню, собирали всю скотину по дворам. Это, наверное, была коммуна. Ничего не оставили, даже кур забрали. Стадо было за Похлёбкой. Где последняя пекар-ня стояла, тоже скотный двор был. Сделали общую сто-ловую (где чайная была). Мы туда с братом маленькие ходили за едой с котелком. Давали чечевичную похлёбку с кониной. Мы пойдём, нам мосолыгу дадут. Идём до-мой, все собаки наши. А как отец пойдёт, ему получше мясо дадут. Давали и молоко. Корову-то забрали. Потом кур разрешили держать, мелкую скотину.
            Отец мой Возлюбленный Никита Иванович. Он родился в 1901 году. Отец приехал с малоземелья, с Кур-ской губернии. Ему было 8 лет. Это было в 1909 году. Когда они ехали сюда, его отец по дороге умер. Они приехали в Коен с неродной матерью.  Их много народу приехало. У отца было 2 брата: Возлюбленный Иван Иванович и Алексей Иванович. Они были старше его. У него была родная сестра и сводная Матрёна Андреевна. Поселились они в Золотой поляне. Там база скота была.
                  В Коёне была церковь. Мачеха отца моего жи-ла без мужа (умер). Они из Золотой поляны в Коён езди-ли в церковь. Тут она себе и нашла мужа. Она обвенча-лась с дедом Яковом Хорохординым. Венчал их батюшка Сидонский. Он жил на Похлёбке, у него было две дочери. Мачеха переехала жить в Коён. А они раньше с первым мужем были венчаны. Так что Батюшка пошёл против церковного закона. Потом дядя Иван Иванович Возлюбленный решил жениться на Ульяне. А она была раньше замужем. Поп отказался их венчать. Тогда Иван Иванович стал жаловаться в управление церкви. И батюшку постригли и увезли.
                  Церковь была деревянная, покрашенная в зелё-ный цвет, большой дом. А купол и кресты обиты железом и окрашены под золото. Крыльцо у церкви было большое. В помещении церкви было очень красиво, было много икон, были святые мощи (плащеница), был алтарь, во время служ-бы пелись церковные песни. Одного помню певчего – Була-винцева.
           Когда церковь разбирали, мы дома были. Нюра Нико-лина принесла нам иконку Николая Угодника.                
                 Когда церковь разоряли, то всё, что там было, вы-везли к деду Осипову Василию Михайловичу в амбар. Он был у него большой. Жил он на Полёбке за старым сельсове-том.  Потом всё куда-то исчезло. Народ не давал разорять церковь. Помню, Домна Петровна ходила на крыльцо ноче-вать, церковь охраняли. Но не сберегли. А большие парни (Туголуковы, и другие… ) лезли, привязывали верёвки и сбрасывали крест и купол. Ещё раньше собирались строить новую церковь, материал заготовили. Но церковь не достро-или. А из этого материала построили школу, потом клуб.
           Много чалдонов жило в Нижнем Коёне. Они приезжали в Коён, и наши парни брали чалдонок замуж. Богатый Чуркин, что жил на центре, женился на чалдонке. Чуркины старики умерли, а молодёжь их уехала из Коёна.
                     Я в школу пошла в 1935 году. Привозили срубы с отделений. Школа расширялась. В соседнем здании учи-лись дети с 1 по 4 класс. Дом был деревянный, большой. Учительницу звали Евгения Ивановна. Вредная она была. В зданиях школы были отопительные печки. Топили дровами. Были классы и учительская. С нами учились дети из Дзер-жинки: двое ребят Пчелинцевых, две девочки Паймовы, …
                 Из Куиты приезжали к нам с концертами. Концер-ты были хорошие, там люди разные сидели, и артисты тоже. Выступали они на выборах  и в большие праздники.
              На Котенёвской горе был магазин выше школы.
Отец наш воевал, но не долго. Его комиссовали. Он был бригадиром после войны.
                Сельсовет (волость) был на Хохлах. Это был боль-шой кулацкий дом. Там была печка – группка, большие рез-ные окошки, там же была сначала и школа. Зимой этот дом сгорел. В кулацких домах на центре (центр на правом бере-гу) были магазины: продуктовый и промтоварный. В боль-шом доме, обитом железом, был медпункт. Там были мед-сёстры. В таком же доме был и сельсовет. Это было в 30 го-ды, после раскулачивания.
                Когда шло раскулачивание, в школе один мальчик сказал, что у них всё забрали, осталась одна курица (они её спрятали), так они  её разорвали и съели. Евгения Ивановна оттаскала его за чуб.
                 Помню, пекарня была напротив дома Помело-вых.  Хлеб стряпала Сопова Федора. Хлеб пекли только летом. Осенью было зерно. Его раздавали по колхозни-кам, и все стряпали хлеб сами. Ещё Верещагина Фёкла пекла хлеб. В войну хлеб стряпала Вера Дерунец. Хлеб одно время был белый. Но есть было невозможно. Он был горький с полынью. Мы дети его не ели, а отец ел, глотал, не жуя, чтобы горечь не почувствовать и похлёб-кой запивал. А мы лучше сухари ржаные ели.
              В войну лёд взрывали, мост снесло. Перебира-лись в длинных ящиках по тросу. Мужики балуются, плещутся. Женщины ждут, ругаются.
              В колхозах сеяли лён, из него делали холстину. Где конный двор, лён мяли. Пыль стояла, дышать нечем было. Снег сходил, отбеливали. Из холста делали одеж-ду, скатерти, полотенца. Потом их вышивали, красили.
             На Калининском краю жили: Пироговы, Калини-ны, у них был большой дом. Мать Коли Бабинова жила в землянке.
      На Похлёбке жили: Шарухин Никита, Шарухин Ми-рон Артемьевич, Авиловы, Тепловы, Суковы, Долгих, Ланцевы. Ланцевы жили зажиточно. Они пшеницу сеяли, держали много скота. Давали всем в долг. Их раскулачили. Всё забрали, даже горшок с кашей (это мне наш коёнец рассказывал, сам хвалился, что горшок с кашей забрал). Их потом посадили на сани и отправили в Нарым. Жили ещё Ушаковы. Иван имел кличку Рябенький. Жену величали Чудилиха. Тогда у всех были клички. Метко их давали. Вот ещё жил Долгих по кличке Чёрный. А жена – Мулёк. Маленькая она была ростом.
                  До войны на Похлёбку приезжали люди. За ого-родами Баёвых, Пироговых за один день вырубили кусты. Там росла боярка, черёмуха, а стал пустырь. Потом приехали молодые девки и парни с планерами, и стали их запускать. У них было два крыла, а там девки сидели. У них были синие юбки и зелёные пилотки.  Планеры затаскивали на гору лошадьми наши мужики колхозники (отец тоже). Их привязывали к резиновым тросам, толщиной с руку. Тросы оттягивали, и отпускали аэропланы. Те летели. Облетали гору. Их опять на гору затягивали лошадьми. Молодёжь жила на разных краях в общежитиях.
                       В Коёне работала артель «Стахановец». До-бывали мрамор, везли в Новосибирск на «Оперный», дела-ли кирпич. Потом Коптева А.  научилась делать горшки из глины.
               В Коёне были 2 колхоза. Первый председатель колхоза был Пучкин. На доярку приходилось доить по 20 коров. Зимой долбили на речке прорубь, и гоняли туда ко-ров доить. Летом силос косили литовкой. В колхозах были пасеки. В войну на почте работал Слышков Евгений Ива-нович и женщина еврейка. В школе были учителя: Ершова Евгения Ивановна, Смышляева, Сметанин Пётр Витальевич. Сметанин приносил в школу гармонь. Весёлый был человек.
           В совхозе нужно было каждой женщине связать 400 снопов ржи и 600 снопов пшеницы. Кто норму выполнял, получал премию: шерсть с белых овец или мёд. Зимой хо-дили по домам с гармошкой. Гармонист был Миша  Ко-птев.
       В войну ходили в Куиту за мёрзлой картошкой. У них там было большое овощехранилище. Они картошку пере-бирали, отходы вываливали, а мы выбирали какую получ-ше, очищали её и несли домой. Из неё стряпали саечки.
                До войны одному мужику руку оторвало. Другие мужики очень его жалели и долго всё рассуждали, как он с одной рукой будет – дрова, сено, скотина? А потом война началась, как пошли с фронта, кто без рук, кто без ног. Много было таких инвалидов.
                В войну были эвакуированные. Были такие по-лячки, шесть человек. Они высокие, красивые, косы, как у Тимошенко. Они наши работы делать не умели. Пошлют нас на конный навоз чистить, а они говорят: «вы женщины работайте, а мы вам петь будем». Очень хорошо они пели.
Наступила пора,
Наступила война,
Солнце скрылось вдали, за горою,
Неужели не жаль,
Неужели не жаль
Расставаться нам милый с тобою.
           В войну я ездила на лесоповал, лес заготовляли для колхозов. Была я в колхозах на разных работах.
              До войны привозили в колхозы детей из детского дома. Они жили на горе, где потом была контора. Там бы-ла детская площадка. Мама там стирала. Дети были такие: Иван Чижиков, Шляпкин, Кошкин. Акулов, Сорокина Та-ня, Дубровкина Шура. Им было 6-7-8 лет.  Они выросли, учились. Их потом по домам раздали. Чижиков в армию пошёл отсюда, Сорокина замуж вышла.
        На Калининский край мы перебрались в 1957 году. Здесь долго калмыки в землянках жили. Потом уехали. Жил калмык Иван. Его жена вечером всё кричала: «Ванэ, Ванэ». Жили калмыки Чиляевы. По речке на Калининском краю делали кирпич, глиняную посуду. Сараи стояли, печи для обжига посуды.
       Мой муж – Воробьёв Николай Яковлевич родился в 1927 году. Он был выслан из Машинского района с Ленинградской области, деревня Крупино. Его дед был 1826 года рождения. Он проживал в Новгородской губернии в селе Крупино. Прожил он 111 лет. У него было 26 детей. Николай в войну учился на шофёра и работал шофёром. Он пас в колхозе овец. Потом работал шофёром в МТС «Мраморное», а позже на совхозном автобусе.


ВОСПОМИНАНИЯ
Котенёва Александра Афанасьевна (Верещагина, Сотни-кова)

Я, Котенёва Александра Афанасьевна (урождённая Вереща-гина), родилась в 1924 году в с. Верх – Коён. Мои родители приехали сюда на вольные земли. Они старожилы села.
                Отец – Верещагин Афанасий Денисович родился в 1891 году на Украйне в селе Лучки, Кобелекский уезд, Со-кольская волость, Полтавской губернии. В Сибирь приехал в 1909 году. Был грамотным, имел 4 класса образования. По тем временам это много было. Ведь был он простым кресть-янином. С 1914 года был призван на германскую войну. Вернулся в 1919 году. Был в австрийском плену. Жил он там у хозяев, на них работал. Здоровье на войне подорвал. Отец много лет работал пасечником в колхозе «им Куйбышева». Его пасека находилась за конным двором. Она называлась ВЕРЕЩАГИНСКАЯ. Отец был неразговорчивым, скупым, но добрым человеком. Он очень хорошо пел. Соседи на праздники собирались на гулянку в разные дома по очереди. Пели старинные красивые песни на разные голоса. Часто пели украинские песни.
          Мать – Верещагина (урождённая Сотникова) Ольга Ивановна. Она из многодетной семьи. Она родилась в 1896 году в деревне Мамоново, Пядниской волости, Лебедян-ского уезда, Томбовской губернии. В Сибирь приехали в 1908 году. Образование 2 класса, колхозница.
              Мама всегда была в активистах. Она работала доб-ровольно в волости и сельском совете, участвовала в реше-нии важных для Коёна вопросах, в работе разных комиссий. Много лет она работала в селе почтальоном. Это тогда ещё почты не было. Почту она сама возила из Нижнего Коёна. Там почтовое отделение было. Она запрягала лошадь, сама и в любую погоду отправлялась в Нижний Коён. Нижний Коён имел и почту, и школу 7 классов. А в Коёне в то время была школа 4 класса. Кто её закончит, ехал учиться в Нижний Коён. Мать моя УКРОПСКАЯ. Замуж в Коён вы-шла.  В Коёне я окончила 7 классов. Помню, мы со школой выступали в клубе (бывшей церкви), ставили мы одну сказку. Не помню какую, но помню, что мне всё лицо вымазали сажей, я чертёнка играла. Потом всё не могла отмыться. У меня была подружка Лида Булавинцева
            В школе у меня хорошо шла математика. Я как 7 классов окончила, поехала учиться в наш искитимский тех-никум (индустриальный). Проучилась я там один год и началась война. Тут и всей учёбе конец пришёл. Вернулась я домой. Мне предложили пойти в колхоз «им Куйбышева» счетоводом (это как бухгалтер). Всё-таки я грамотная была. Ничего я не знала, не понимала. Училась на ходу. Уже пер-вый отчёт сама сделала. Книг бухгалтерских не было. А ра-ботать надо было. Ездила в Новосибирск, меняла мёд на ам-барные книги, сама их линовала.
            Хоть и война была, но молодёжь после всех трудов своих собиралась вместе на ТОЧЁК, клуб не работал. Соби-рались часто у нашей конторы. Мы жили на хохлах. Идти надо было мимо дома Соповой через мостки. Сопова уже взрослая женщина была, мы девчонки. Как мимо идём, возьмём да запоём – запоём песню или частушки. Сопова  Ф.И. ну на нас ругаться, спать не даём. В следующий раз опять то же. Сейчас вот думаю  - зачем мы это делали, не хорошо ведь.
           В войну я замуж вышла в 1943 году за Котенёва Алек-сея Михайловича. Он с фронта пришёл раненый. В 1944 го-ду родила первого сына. И ребёнок был, и работать надо бы-ло. Мама помогала. Когда я на работе была, она с сыном си-дела. Наша контора была за речкой в зелёном доме. А мама жила на левом берегу. Но из окошка конторы видно было её дом. Как сын просыпался, и его кормить надо было, она вы-вешивала над домом белую тряпку. Её далеко видно было. Я бежала домой. Такой у нас был сигнал. Я раньше не задумы-валась,  из чего манку делают, а тут пришлось разузнать. Надо было сына кормить, манки не было. Выпрошу горсть зерна и толку его, чем только могу. Из этой толкушки и ва-рила манку. На всю жизнь запомнила, из чего её делают.
            Фронту всё село помогало. Мы вязали рукавицы, носки, шарфы. Крошили и сушили морковь, свёклу, лук. У мамы Ольги Ивановны часто народ собирался. Делали пель-мени. Колхоз выделял мясо, муку. Лепили центнерами и от-правляли на фронт. Сдавали государству мясо, сало, молоко, творог, яйца, кожу, картошку.
             На фронт забирали сначала большими партиями. По-том по 2-3 человека. Вечером и даже иногда ночью привози-ли повестку, а утром уже собирались и на лошади ехали на Нижний Коён и дальше. Мама часто возила солдат. Мне то-же довелось. Самокрутки мужикам по дороге скручивала. 
        Похоронки приходили в сельсовет, вызывали и сообща-ли плохую весть. Иногда вызывали в Искитим. Тоже сразу уже знали, зачем вызывают.
               В селе было много эвакуированных: евреи, грузи-ны, калмыки, немцы. Приехали они раздетые. Ничего у них нет. Вот Алексеевы в Куите из эвакуированных. Мы их встречали, приносили у кого, что было: хлеб, картошку. Их размещали в больших домах. Жили в  пустых домах, даже в землянках (калмыки). Прожили они всю войну, потом уе-хали.
             Летом всех мобилизовали на работу на сено и на уборку урожая. Косили сено руками, возили возками на ло-шади. В селе было 3 быка. Приучили их ходить в упряжи. На них и пахали, и дрова возили. Работали без выходных.
              Радио было в сельсовете и кое у кого дома, но очень мало. Потом их почему-то отобрали. Днём работал телефон. Ночью подключались к этой телефонной линии. Слышно было и телефон, и радио. Мебель была самая простая, само-дельная: стол, лавки, табуретки. Если что и продавали, то лишь под заготовки. Мыло было хозяйственное на вес золо-та. Спички продавали вроссыпь, к ним серная чиркалка. Огороды вскапывали лопатами.    После войны я работала в больнице, потом в школе и сельсовете.
                                            


Воспоминания
Скорогонова Федора Ивановна
                  
  Я родилась в 1911 году.
Село раньше располагалось по реке: Калининский край, Ка-рьер, Котенёвская гора, Хохлы, Похлёбка. На месте цен-тральной улицы был пустырь.
Река была полноводной. Был мост  до войны.
             В войну было тяжело. Питались своими продуктами (картошка, овощи). Держали скот. Картошку экономили. Зимой, когда её чистили, срезали верхушки с неё на посадку, хранили их до весны. Из картошки пекли как из муки булочки – саечки, пироги. Была даже выставка выпечки из картошки. Привалова Г. заняла первое место. У неё были самые пышные и вкусные булочки. Хлеб выдавали по карточкам, но не всем: учителям, медикам… Рабочим  давали по 300г., на детей по 200г., на стариков по 100г. в день.
               Одежду не продавали. Сами что-то перелицовыва-ли, переделывали, утепляли. Мебель была самая простая: стол, лавки, шкафы подвесные для посуды.
               На территории Коёна были два колхоза и артель.
В артели добывали камень и дробили его, раскапывали гли-ну. Добывали большие камни. Сушили их в 4 домах у печки, потом дробили их.  Ещё делали кирпичи. Это на Калининском краю, под горой. Из глины делали крынки. Всё это производство размещалось в четырёх домах. Делали кое-что из глины и дома. Конь ходил по кругу и вертел палку, ей месили глину. Изо льна вили верёвки. Продукцию возили в город на лошадях.
      Немцы Поволжья, что жили в Коёне, шили фуфайки. Их сдавали в рабкоп и увозили в город. Работали много и тяже-ло. Работали женщины. Вязали рукавицы и носки, шили наволочки.
           Сначала забирали  на фронт большими группами, по-том по 2-3 человека. Сводки о боях передавали по радио.
        Связь с городом была на лошадях. Машины возили кирпич, мрамор. Жители ходили до Шелковичихи пешком.  Дальше ехали до Инской на поезде. Бывало, ездили и на то-варниках, а на Шелковичихе прыгали с поезда.


ВОСПОМИНАНИЯ
Колотова Александра Михайловна

В 1907 году мои родители приехали в Верх – Коён.
          Мама  - Кочерова Ирина Митрофановна, с 1883 г. р. Она из Курской губернии, Старооскольский район, с. Под-ковка
        Папа – Котенёв Михаил Петрович из Воронежской губернии. Они жили вблизи границы губерний, их деревни были рядом, они раньше уже знали друг друга. Когда сюда приехали, то поженились.
          Мама в своей семье была старшей дочерью. У них в семье было пять дочерей и один сын. Родители у мамы вскоре умерли. Из детей было две малолетних сестры. Остальные уже были взрослые. Мама взяла  к себе жить одну сестру  Александру, а вторая мамина сестра взяла на воспитание сестру Лукерью.
           Жила наша семья в маленькой избёнке. Детей стано-вилось всё больше, дети рождались через каждые два года. Сестра Александра тоже подросла, её отдали замуж, и её муж прошёл жить  в наш дом. Папа начал строить дом. Этот дом стоит сейчас на Котенёвской горе. По тем време-нам это был очень богатый  дом. В 1924 году семья пере-шла в этот дом. А в старой избёнке стала жить семья ма-миной сестры. Муж тёти Саши Цветков Виктор Василье-вич. Он помогал папе строить новый дом.  Его брат рабо-тал в сельсовете. Его звали цветков Николай Васильевич. Он до войны был председателем колхоза, второй раз же-нился на Баёвой Екатерине.
             Жили мы неплохо. Отец с матерью много работа-ли, и нас детей с малолетства приучали к труду. Было у нас хозяйство. Без этого нельзя было жить. Дом хороший построили, даже иногда держали работников. Многие, кто работать не любили, нам завидовали.
        Вот по этой причине нас и объявили кулаками и вы-слали в Нарым. Вопрос о высылке решали тройки. Им да-вали разнарядку. Надо было, например, отправить не-сколько семей. Они в сельсовете получали такую команду. Потом решали, кого отправить. Им тоже угрожали. Гово-рили, что если не найдёте, кого выслать, то сами поедете. Так вот с Цветковым и получилось. Он не нашёл третью семью к высылке и его самого вызвали в город, и он там и пропал.  Позже я знакомилась с нашим делом в архиве, ви-дела и подписи тех, кто входил в ту ТРОЙКУ.
              Расскажу, как всё происходило тогда. Папа с ма-мой поехали в Новосибирск на базар, что-то продавать. Я была маленькая. Меня они с собой взяли. Ехали на телеге на лошади. С нами вместе ехали на своей лошади дядя Андрей Петрович, папин брат. Обратно вместе возвращались. Доехали до поскотины. Там, где был въезд в село, стояли какие-то люди. Спрашивают:
 - кто едет?
- Котенёв Андрей Петрович
- проезжай.
- кто следующий?
- Котенёв Михаил Петрович
- поедем с нами.
     Пока до сельсовета ехали, мама догадалась те деньги, что на базаре выручили, приколоть мне под платье булав-кой. Приехали мы в сельсовет, наши ребятишки все разде-тые, разутые, голодные сидят на полу. Их не кормили, не поили, к ним никого не пускали. Папу с мамой обыскали, но ничего не нашли.    Ко мне не подходили, так как я всё время ревела, напугалась.
            Нас и Ансимовых раскулачивали вместе на одном сходе в сельсовете. Ансимова звали Иваном Кузьмичом. Это брат Александра Кузьмича.  У Ивана Кузьмича было три дочери. Средняя из них стала Возмищева Мария Ива-новна. Она много лет проработала в В - Коёнской  школе учителем географии.
          На второй день нас и Ансимовых повезли на лоша-дях в Новосибирск. Дальше ехали мы до Томска, а дольше до Колпашево на пароходе по реке Томь. Недалеко от Колпашево была деревня Чугунка прямо в Бору. Здесь нас и поселили, но не в самой деревне, а рядом.
                     Первое время мы жили в палатке. Через две недели под руководством папы построили первый барак. А через несколько дней папа умер. Что с ним было, точно никто не знает. Мама говорила, что он надорвался, когда лесины на строительстве таскал. Лес был сырой, тяжёлый, а рабочих было мало. И ещё сердце у него болело (со слов мамы). Очень он переживал, что с нами случилось. Нас по-ставили на учёт. Мы ходили отмечались в деревню Чугун-ка. Ещё нас занесли в список на отоваривание продуктами.  Я помню, давали нам солёную рыбу и солёную колбу, немножко сахара. Очень редко и мало давали крупы и муки. Мама в баланду добавляла немного муки и делала  затируху. Овощей никаких не было. А мясо, жиры, масло и яйца вообще не видели.
           Мама работала на людей, чтобы что-нибудь полу-чить, нас накормить. Она уходила рано утром, ходила по соседним деревням, нанималась на любую работу: сти-рала, мыла, белила, покойников обмывала. Зарабатывала она картошку, несла её домой. Морозы были сильные, а одежды не было никакой. Пока картошку  несёт, она у неё замёрзнет. Принесёт она её, зальёт её водой, а мы вы-таскиваем её из воды ещё не отошедшую и грызём. Не могли мы дождаться пока она отойдёт. Я очень хорошо помню, что не хотела есть рыбу, меня с неё тошнило. Хлеб пекли с колбой. Сушёную колбу превращали в му-ку. Потом всё перемешивали и выпекали хлеб. Есть его не хотелось, а надо было, иначе с голода помрёшь. А Маруся была совсем маленькая. Её не чем было кормить. Она была с 1930 года рождения.
            Был такой случай. Отоварили нас пшёнкой. Мама полученный килограмм положила в мешочек и подвеси-ла под потолок для сохранности. Маруся как-то всё пока-зывает наверх и что-то лопочет, а мы понять не можем. Пришло время пшено варить, мама развязала узелок, а там мышка с мышатами. Мама поняла, что Маруся виде-ла, как там мышка  бегала и лопотала. А мы не поняли. Мама промыла это зерно и сварила его, и мы его съели.
               Я хоть и маленькая была, но понимала,  что ре-бята придут с работы холодные, голодные. А есть было нечего. А они ещё свой сахар нам отдавали, сами не ели.
              Я помню, что по папе очень скучала, много пла-кала. Мама с братьями меня уговаривали. Никто грубо никогда не разговаривал, не ругался. Нас всё просили потерпеть. Мама всю жизнь потом вспоминала, что я всем не давала покоя  в Нарыме. У меня тогда болели ноги в коленях, а папа грел мне их своими коленями. Вот я плачу и приговариваю: «Папы нет, ноги некому греть, папой некому мне называть». Иван наш был старшим из братьев. Он мне отвечает: «Не реви, я буду тебе колени греть, и папой меня можешь называть, а по папе мы все скучаем». И тут начинается всеобщий плач.
                Я помню несколько раз к нам приходили какие-то люди в форме, что-то писали. Теперь я знаю, что эти люди приходили составить акт обследования, чтобы нас забрать у мамы в детский дом. Забирать хотели четверых самых младших: меня, Марусю, Диму и Колю. Как к нам подступят, мы все в рёв, а мама падает в обморок. Тогда эти люди уезжают, нас оставляют.
                В 1932 году построили новый барак, и мы перешли в него жить. Этот барак был просторней и теплее. В первом бараке у нас были нары на две половины с Ансимовыми. У нас  было 11 человек, а у Ансимовых пять человек. Барак один, а нары находились по обе стороны, было очень тесно. Во втором бараке вся половина нар была наша.  Было очень тесно. На нары поднимались по ступенькам. Вся жизнь на нарах проходила. Мы малыши вообще не слезали оттуда. Так как мы ходили босяком, а полы были земляные.
              Особенно трудной была первая зима. Всё время хо-телось есть, паёк давали скудный. Мама всё время ходила по деревням, искала работу, лишь бы нас накормить. Надо было ещё лечить ребят – работников, они приходили обмороженные. Лечили их всякими отварами, мазями.
               На второй год жить стало немного полегче.  Ребята за первый год подросли, возмужали, работали как мужики. Ивану исполнилось 17 лет. Его взяли на другую работу – возить груз из Колпашево в Томск на лошадях. Ездил он с группой старших мужиков. В поездке они что-то выкраива-ли, покупали в Томске водку, в Чугунке её продавали поти-хоньку, и на вырученные деньги покупали всё самое необ-ходимое для семьи.
                 В 1932 году весной тайно от властей уехал Ми-хаил на пароходе в Коён. А летом тоже тайно уехала мама без билета. Она говорила, что добрые люди ей в дороге по-могали: прикрывали, кормили. Она поехала за документами, разрешающими нам уехать из Нарыма. Она обошла все инстанции. Получилось следующее. Документы на наше раскулачивание отправили из Коёна в Бердск. Там их не утвердили и отправили в Новосибирск. Новосибирск тоже не утвердил решение сельсовета. Мама обошла в городе все инстанции. В это время пока мама отсутствовала, нас опять чуть не забрали в детдом, так как никто не знал, где она. В день, когда за нами должны были приехать и нас забрать, приехала мама. С мамой приехал муж старшей сестры. Он привёз два мешка продуктов, одежду. Звали его Егор Иванович. Это было уже осенью. Егор Иванович последним пароходом уехал. Мы получили бумагу, что нас неправильно раскулачили, нас сняли с учёта раскулаченных. Мы прожили эту зиму и с первым пароходом уехали домой.
              Из Новосибирска от сестры мы ехали на двух под-водах. Приехали к маминой сестре Александре в её малень-кий домик, где когда-то наша семья начинала жить. Её пер-вый муж Цветков Виктор Васильевич умер, и она приняла второго мужа к себе с двумя детьми. А у неё ещё своих было трое детей, то есть семья семь человек. А тут ещё мы 11 че-ловек приехали. Комната была одна. Жили мы тогда как по-пало. Наш дом нам долго не отдавали.
              К осени нам отдали полдома. В нашем доме уже сделали маслозавод. Вот тут начался для нас голод. Огоро-да у нас не было, зерно в колхозе не заработали. Старшие братья и сестра Ксения пошли работать в колхоз. Михаил, Лёня и Коля пошли учиться в школу. Маруся наша умерла в 1934 году.
              В это время урожаи были плохие. Ребята: Коля, Лёня и Дима ходили по деревням просили милостыню. Мама в колхозе никогда не работала. Она только варила, стирала и огород обрабатывала.  В другой половине дома был маслозавод, там же была земля огорода. Директором маслозавода работал Калагин Кузьма Иванович. Он иногда давал нам сыворотки, простокваши. Иногда в простоквашу положит творог. Мама потом его всё благодарила за это. Он очень боялся, чтобы никто не узнал об этом. В 1934 году с маслозавода прорезали жёлоб через нашу квартиру для стока жидкости (мыли посуду, помои были). В квартире стоял кислый запах, форточек не было. В доме была русская печь и железная. Когда собирались прорезать к нам в квартиру жёлоб, приходили мужчины, смотрели и уходили, отказывались это делать. А в сельсовете они говорили, что не хотят над сиротами издеваться. А один пришёл и прорезал пол, сделал сток, открыто текла кислая вода. Он сказал: «А мне всё равно, что и кому делать, лишь бы деньги платили». А мама просила его это не делать, долго уговаривала.
               В 1935 году к нам в Коён приехала свекровь старшей сестры Марии и привезла бумагу от областного прокурора, чтобы немедленно освободили наш дом (т.е. убрали маслозавод). Эту бумагу показали Кузьме Ивано-вичу. Он пошёл в  сельсовет, сказать, что у нас бумага есть от прокурора. Сельсовет не отреагировал. Тогда Кузьма Иванович снял замок с маслозавода и сказал нам: «Ребя-тишки бегайте, где хотите. На то разрешение есть». Мы побегали. Он пошёл в сельсовет опять. Глядим, он идёт, а за ним несколько подвод едет. Всё оборудование погрузи-ли и увезли. Много лет ещё потом дома пахло кислятиной.
               Так как ребята в колхозе работали, нам дали в колхозе телёночка, поросёнка и ягнёнка. Они их домой несут, а мы из окошка глядим, радуемся.
         Помню, был голод сильный. В колхозе дохли кони. Одну лошадь отвезли на свалку. А наши ребята да ещё несколько мужчин пошли откопали её, разрубили, разде-лили и домой принесли это мясо. Мама начала его выма-чивать. Тут черви и всплыли. Мама плачет, но моет мясо. Потом это мясо в русскую печь в большом чугуне поста-вили варить. Запах хороший пошёл. Я ела, меня тошни-ло, потому что я всё видела, червей видела. А остальным мама ничего не говорила. Они ели с удовольствием.
                  Перед войной мы стали жить получше. Были урожай-ные годы. В первой комнате сделали перегородку, за неё ссыпали зерно. Ребята сено готовили летом, а зимой возили  в Новосибирск, продавали. Дима в школу бегал босяком. В первом классе ему учительница сшила какие-то ичиги. Она от шубы рукава отрезала и получилась обувь. Так зиму он и проходил. Денег в колхозе не давали, и я ходила летом со-всем голая без платья. Первое мое платье – это было платье из разноцветных лоскутков. Мне его из Новосибирска при-везли. Для меня это было большое счастье. Платье мне вы-слала старшая сестра. В 1938 году сестра Ксения вышла за-муж. А до этого она уже не работала в колхозе. Они с мужем уехали из Коёна.
                  В 1939 году Василия и Михаила взяли в армию. В 1940 году взяли в армию Лёню. До этого он жил в Новоси-бирске, работал в бухгалтерии. В 1941 году весной взяли Ивана на переподготовку. А 22 июня началась война. В этот год должны были вернуться из армии Василий и Михаил, но мы их не дождались. Война всё поменяла. Коля жил в Новосибирске, там он учился. Летом он бал дома на каникулах. Но началась война, и он добровольцем ушёл в армию. В 1943 году 10 января Диме было 17 лет и шесть месяцев, и его тоже призвали в армию. Его сначала учили, а потом через несколько месяцев отправили на фронт уже офицером. Лёня и Коля тоже были офицерами, и маме они стали платить некоторые деньги по аттестату. Вот за счёт этих денег мы с мамой и не пропали. Хлеба маме давали по 100 гр в день. А на меня ничего не давали. За счёт денег, что получала мама от сыновей,  мы держали корову, поросёнка, кур. За деньги нанимали людей, чтобы сено поставить, чтобы с дровами помогли.
               А потом пошли похоронки. В 1943 году в конце года погиб Василий, а в 1944 году погиб Михаил под Ленингра-дом, после блокады.
                      Моя мама рождена была жить в горе и печали. Она познала горечь беззаконного изгнания, схоронила мужа, по-теряла пятерых детей, но, нас всех подняла на ноги. В Коёне ей многие завидовали, какие ребята у нас были послушные, работящие.
                  В 1943 году я окончила 7 классов в нашей школе. Мы все в деревне были не выездные, у нас не было на руках до-кументов. Уехать можно было только по справке из сельсо-вета. А председатель сельсовета Татарников П.Ф. мне справ-ку такую не давал. Я работала в колхозе. Но не как член колхоза, а как привлечённая, так как мама не была колхоз-ницей. А маме уже много лет было. Справка с места житель-ства нужна была и моей двоюродной сестре Антонине Анд-реевне. И нам эти справки всё-таки дали. От Коли и Михаила и их командования пришли письма, где они требовали, чтобы Татарников дал нам справки на открепление с места жительства. Тот собрал сходку жителей, и те нас поддержали. Все голосовали за нас.
            Мы с Тоней поехали поступать учиться. В июле ме-сяце (1944 г) набор уже везде закончился. Но в последний день мы сдали документы в педучилище и тут же попали на экзамены. Таким образом, мы стали учителями. Потом, когда я с мужем Иваном Семёновичем Колотовым жила в Искитиме, я окончила библиотечный.


Воспоминания
Голубкова Мария Тихоновна (Калинина)

Я родилась в 1921 году. Место рождения Нижний – Коён. Мои родители Тихон Петрович и Анна Андреевна. Отец приехал в Сибирь из Курской губернии, а мать из Волын-ской.
В Верхнем - Коёне я живу с 1955 года. Приехала с мужем.
У меня были братья:
Игнат Тихонович 1915 г. р.
Пётр Тихонович 1918 г. р.
Павел Тихонович 1924 г. р.
Сестра – Елена Тихоновна 1927 г. р.
              В школе учиться не пришлось. С 10 лет меня отпра-вили работать в няньки. Работала 5 лет.
Я работала дояркой перед войной. Пришла на дойку и про-рабы сказали, что началась война. А мы сначала не повери-ли и засмеялись. На фронт ушли два моих брата Пётр и Па-вел. Пётр вернулся с фронта сержантом, а Павел пропал без вести.
Отец умер до войны в 1931 году. Мать работала колхозни-цей. Елена сейчас живёт в Мошково.
                 Брата Игната признали врагом народа. Его рас-стреляли. Потом узнали, что это ошибка. Нас сослали во время войны в Петровский район. Теперь реабилитировали. Во время войны голодали. Ели траву, гнилушки, клюкву.
Фронту помогали. Пряли шерсть, вязали рукавички, носки, отправляли их на фронт. Крошили картошку и сушили её.
Деревня после войны выглядела хорошо. Нижний –Коён тоже был красивой, чистой деревней. У нас там был боль-шой дом.
В войну было очень тяжело. Нас всех разъединили и разо-слали в разные стороны.
Писем с фронта было много. Павел прислал 2 письма и про-пал,  Пётр пять писем.
В Коёне мы жили за рекой, за магазинами. Соседями у нас были: Бархатовы, Панафидин, Зыбарев Фёдор.  Дружила с Котенёвой М.Т. и Баёвой А.
               Мой муж Калинин Владимир Иванович родился в 1918 году. Он был на фронте, имел награды и ранения. Мы поженились после фронта.
Я в Коёне сначала работала на почте, потом в больнице пова-ром. Сейчас на пенсии.

ВОСПОМИНАНИЯ
Коптев Александр Алексеевич
  
         Я родился в 1930 году в селе Верх – Коён в семье кре-стьянина. Нас было пятеро детей в семье: старший брат, я и ещё три сестры. Отец с начала организации колхоза работал в колхозе. Мать болела, она не работала, занималась хозяй-ством и растила нас детей. В Верх – Коёне было два кол-хоза: «им. Куйбышева» и «Кировец», а ещё артель «Стахановец». Она занималась добычей мрамора, делали кирпич, лепили горшки, крынки. Потом валяли валенки, была своя пасека. В колхозах сеяли рожь, пшеницу, просо, лён, также имели пасеки. Землю обрабатывали на лошадях. В колхозах имели коров, овец, свиней. Для них летом заготавливали сено, силос. В 1937 году я пошёл учиться в школу, а летом работал в колхозе. Я возил на лошадях во-локуши с сеном к стогу, позже грёб сено, пас лошадей, пас стадо овец с чабаном Баёвым Иваном. Зимой я учился в школе.
             Были и детские игры. Мы катались с горок на лы-жах, санях и лотках (фанерка, вымазанная навозом застывшим). Летом в свободное время купались на речке, рыбачили, собирали ягоду (клубнику, черёмуху, смороди-ну), грибы.
               Начало войны в 1941 году  запомнил хорошо. В этот день над нашим селом пролетало очень много самолё-тов на Запад. Нам дома сказали, что началась война. Скоро отца призвали в армию. Мы остались пятеро ребятишек с больной матерью. Но отца по возрасту на фронт не отправи-ли, а послали в Дзержинку охранником заключённых. Там он был до конца войны. Это от Коёна недалеко, вот за счёт этого мы и выжили.
            В войну в колхозах работали одни женщины и дети. Питались зиму картошкой и капустой, и тех не было вдо-воль. Как весна начиналась, все ходили на поля под Куитой за мёрзлой картошкой и под Покровку тоже. Эту картошку очищали, мыли, сушили, потом толкли на муку и стряпали оладья. Разные травы в пищу шли. Парили пучки. Ловили рыбу, если время было. Так и тянули до новой картошки. Это длилось всю войну и ещё некоторое время после войны.
          Я в 1945 году окончил 7 классов. В 1945 году в селе была организована МТС «Мраморная». Она обслуживала колхозы Коёна, Топков, Михайловки, Покровки, Китерни, Дубинки, Чуркино, Новотроицка, Петровского, Елбашей и Светлого. Осенью 1945 года я поступил работать в МТС. Сначала получили 7 тракторов «НАТИ», и часть колёсных тракторов было в колхозах: трактора «СХТЗ» и «Универ-сальные». Мастерская была в деревянном доме – типа сарай. Меня сразу направили на учёбу на тракториста в Ояшин-скую школу механизации. Нас училось 35 человек, были и девушки. Жили в общежитии - большое здание, комната без перегородки, 200 коек в ряд. В феврале 1946 года мы закон-чили учёбу и вернулись домой.
          Сразу приступили к ремонту тракторов. Была зима. Весной я начал работать на тракторе. Пришлось поработать на тракторе «НАТИ», «СХЗТ» - колёсный, работал штур-вальным на комбайне «Коммунар». У него часто плавились подшипники. Приходилось ходить пешком из Китерни в ма-стерскую заливать подшипники и обратно идти в Китерню.
                   В 1946 году строилось новое здание МТС. Стро-или из камня и кирпича. Стены прочные, стоят по сей день. Работал я в колхозе «Куйбышев». В 1949 году отправили учиться в Колыванскую школу механизации. Учили на ди-зельные трактора. Весной 1949 года получили три новых ДТ – 54. На одном из них я и работал. У меня уже был помощ-ник. Я его обучал. Работал на вспашке и подработке земли, сеял,  буксировал прицепные комбайны, убирал хлеб. Жили мы в бригадных станах. Работали с шести утра и до 12 ночи.
                  В 1951 году в марте месяце меня призвали в ар-мию и отправили в Германию. Там я учился на командира танка по ускоренной программе. В Германии я служил до 1954 года. 24 октября прибыл домой в Коён.
           Остался я в селе, так как матери с отцом трудно было жить. Надо было им помогать. Механизаторам стали за труд платить деньгами и хлебом, да и земля не отпускала. Зиму проработал слесарем, весной назначили меня брига-диром комсомольской тракторно – полеводческой брига-ды. Мы обслуживали поля колхоза «Сталинский путь» (2 коёнских колхоза слились в один). В 1956 году был награждён медалью «За освоение целинных и залежных земель». В бригаде было 2 трактора НАТИ, один ДТ – 54, один  МТЗ -2 и трактор КДП. Работали в две смены. Жили на полевом стане, а потом в вагончике. У нас был повар и учётчик.
             В 1957 году я женился, и в это время построили но-вый дом. 10 октября родилась дочь Наталья (работает учи-телем в нашей школе уже 26 лет). Потом родился сын Сер-гей (сельхозинститут – инженер)
              В 1957 году МТС была преобразована в совхоз «Коёнский». Директора МТС: Падерин, Гришняев, Долго-полов, Гончаров.
Директорами нашего совхоза работали: Шмидт, Белых, Пшеничников, Стариков, Нефёдов.
             В совхозе я работал бригадиром тракторно – поле-водческой бригады.
С 1 января 1958 года работал механиком первого отделения. В 1966 году переведён агрономом первого отделения. За-нимались зерновыми культурами. Кукуруза входила в мо-ду.
      Сеяли подсолнухи на силос, заготавливали силос, сено и сенаж. Сначала заготавливали силос дикорастуший. Косили вручную, грузили на тракторные сани и возили к ямам, там укладывали и трамбовали лошадьми. Потом стали выращи-вать кукурузу и подсолнух. Применяли силосные комбайны, возили на машинах, в общем, шла механизация всех процес-сов. Появились на уборке сена стогомёты, копнообразовате-ли, прессы, сенокосилки. Садили по 100 га корнеплодов: картофель, брюква, турнепс на корм скоту.
               В 1969 году назначили меня управляющим первого от-деления. На отделении работало 120 человек. С приходом Шмидта началось большое строительство. Строили жильё, про-изводственные помещения, фермы. Выпускали свой кирпич и шлакоблоки.
             Проработал я до 1988 года. Потом была реорганизация, управляющих не стало. Создали комплексные бригады. Я стал работать бригадиром. В 1990 году я ушёл на пенсию.
              Когда я руководил отделением, оно всегда занимало первые места по совхозу в полеводстве и животноводстве. У нас было 650 коров и 1200 голов молодняка. Зерновых сеяли 1900 га, 500 га кукурузы. Полеводы удостаивались премий, поездки на ВДНХ (91 ц с га зерновых за 5 лет). Многие награждались денежными премиями, мотоциклами, ценными подарками. Передовики награждались значками победителей и даже орденами. Я был награждён значком «Победитель соцсоревнования», юбилейной медалью «За доблестный труд» к 100 летию В. И. Ленина, медалью «Ветеран труда», к 50 летию и 60 летию Победы, а также орденом «ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ»
          У меня 4 внука и одна внучка. Три студента, один окон-чил институт, один десятиклассник – отличник. Один  - меда-лист.







                                                ВОСПОМИНАНИЯ
Марковы Михаил Николаевич   и  Валентина Ефимовна

Родители наши родились тут в Коёне. А их родители прие-хали на вольные земли.
            Марков Михаил Николаевич
Деда моего звали Аким, и бабу Матрёна. У них было 9 чело-век детей: Николай, Павел, Григорий, Егор, Аксинья, Нюра, Лена, Галя и Шура. Дед был очень сильным и бережливым, скотину жалел. Иногда в гору лошадь телегу не могла вытянуть с грузом, тогда он сам впрягался и вытаскивал груз.
              О начале войны узнали по телефону, а потом пере-дали по радио.
На фронт ушли отец и два его брата Марковых. Отец вер-нулся, а дяди погибли. Их звали: Марков Павел Акимович и Марков Григорий Акимович.
Павел Акимович 1903 г.р.  рождён в Коене. Призван 14 ноября 1941 года. Погиб 10 июля 1942 года в селе Голунь Орловской области.
            Брат Егор был в это время на Колыме, они добывали золото для государства. По приказу Сталина золотодобыт-чиков на фронт не призывали, государству нужен был дра-гоценный металл.
               Валентина Ефимовна Маркова (Павличенко, Шарухина)
Валентина Ефимовна осталась во время войны с матерью. Мать работала в колхозе, а потом в артели. Отец Ефим по-гиб на фронте. Он был сапёром. После его смерти присылал письмо его друг. Он писал, что надо было разминировать поле, вызвались трое, Ефим в том числе. Летели самолёты, бросали бомбы, произошёл взрыв, и они все погибли.




Павличенко Ефим Петрович
Родился в 1915 году. Ушёл на фронт в 1941 году, учился на сапёра, год воевал. 22 ноября 1942 года погиб в д. По-ля Демьяновского района Ленинградской обл.
           Пришла похоронка. Мать её всю жизнь хранила. Замуж она больше не вышла, так и жила вдовой погибшего солдата. Она воспитывала троих детей: Николай – 1935г.р., Иван 1936 г.р. и Валентина 1938 г.р.
           В Коене жили от школьной горы налево. Соседи бы-ли Драчёвы, Возмищевы, Морсины, Боронины.
             В центре того старого села были большие добротные дома. Раньше там жили крепкие хозяева – кулаки. Было че-тыре таких дома. Это были дома Чуркиных. Они были бра-тьями. Выше Возмищевых жил зажиточный крестьянин Си-биркин.
             М.Н. – помню коёнскую церковь, меня в ней крести-ли. Дом был длинный, крашеный зелёной краской. Колокол на крыше был один. Над ним возвышался крест. Колокол наполовину был в зелёный цвет выкрашен, а верхняя часть и крест были крашены под золото. Крыльцо было широкое с козырьком. Внутри церкви был иконостас, алтарь. Окна бы-ли расписные, красивые. Было подсобное помещение.
В 1935 году церковь разоряли. Парни залезли на крышу, сбросили купол и крест. Он потом долго валялся в низинке. Бабки трогать не разрешали. Потом он куда-то исчез. Мы дети бегали, смотрели, как церковь разоряли. Старушки пла-кали, ругались. Потом алтарь разорили, иконы вынесли. В доме этом поставили лавки, на месте иконостаса сделали сцену. Сидели на лавках, смотрели концерты самодеятель-ности. А когда кино немое привозили, на лавках перевора-чивались. На стене там показывали первые кинокартины.
                В войну клуб закрыли, не до веселья было. После войны приехал в Коён городской человек Падерин в июне 1945 года. Его прислали для организации в селе МТС. Он ходил в военной форме. Ему выделили лошадь. Мужиков ещё мало было. Он работал больше один. Стал он брёвна с клуба (церкви)  раскатывать. Грузил их на телегу и возил на амбары. Так он начал строить МТС. Он был её первым ди-ректором. К осени поступила первая техника.
               Рядом с тем местом, где была церковь, находился большой камень. Это было место, где захоронили человека, строившего церковь на свои деньги. Немного выше нахо-дился большой дом, там в разное время были – пошивочная, парикмахерская, контора, потом больница. Рядом находи-лась кухня при больнице.
           В тридцатые годы в селе создавались ТРОЙКИ – быстрый суд. Они решали, кого из кулаков высылать, у кого что конфисковать. Делалось это не по доброй воле. Прихо-дила разнарядка: выслать три семьи или пять… Потом им звонили и спрашивали об их решении, кого раскулачили. В этой ТРОЙКЕ был Цветков Н..  Дали им разнарядку на три семьи. Две семьи они определили, больше некого. Им три раза звонили по этому вопросу. Всё спрашивали – кто тре-тий. Он отвечали, что больше высылать некого. Тогда Цвет-кову приказали с вещичками явиться самому. Он уехал и больше его никто не видел, пропал он.
 Больница открылась в 1947-48 г. До этого были фельдшер-ские пункты. В войну фельдшером работала Котенёва М.Т. ,а акушеркой Ирина Вертипрахова.
                  В 1935 году было собрание, на котором решили организовать артель «Стахановец». Базуров приехал из го-рода. Нужен был мрамор. Делали опыты. Сначала хотели камень бить на обычной мельнице, но дело не пошло. Тогда решили его сначала сушить в домах вблизи печек, потом дробить. Построили специальную мельницу на расстоянии 300 метров от карьера, внизу у горы, что на Куиту идёт. Мельницу крутили ЛОКОМОТИВОМ. Камни надо было дробить до размера голубиных яиц. В войну камень не до-бывали, перешли на другие работы,  на помощь фронту. В 1938-39 г. начал возглавлять артель Леон Шарухин. Потом он воевал, а после возвращения опять возглавлял артель. Михаил Николаевич был в артели с пяти лет, так как мать там работала. В артели работали: Возмищев, Марковы, Цветков Г.И., Шарухин Л.С., Приваловы, Долгих  А. – всё делала (песок мыла, кирпичи делала, валенки катала, камень била). Кирпич делали и до войны, и после войны. В артели ещё вили верёвки, делали горшки и другую посуду, катали пимы.
              Нюра Коптева (мать Нины Ивановны) делала по-суду из глины, она училась этому. В земле делались печки, внизу была решётка – поддувало. Форма печки как большой бочонок. Сверху выходила труба. Топились печки дровами, в артели их заготовляли. Из глины лепилась разная посуда. Она устанавливалась рядами, верхние ряды ставились на решётку над нижними, сверху стояла самая мелкая посуда. Иногда Коптева  делала детям свистульки. Посуду из глины она посыпала глазурью.
             Под Куитой есть место «кирпичики». Там тоже за-ключённые делали кирпич.
           В войну в деревне были депортированные калмыки. Их привезли сразу много. Высадили возле сельсовета. Дети их боялись, подкрадывались потихоньку на них посмотреть. Секретарём в сельсовете работал Георгий Иванович Цвет-ков. Он завёл в помещение группу бабушек калмычек, а сам куда-то отошёл. Печка топилась. Бабушки решили по-своему погреться, они взяли и развели костёр прямо у печки на железном листе. Чуть сельсовет не сожгли. Жили пересе-ленцы в старых домах, некоторые жили в землянках.
            1941-42 год были очень тяжёлыми. В Куиту возили на быках силос, а оттуда везли мёртвых штабелями. Потом их стали там хоронить.
            В Куите сидел разный народ. Были там уголовники и  писатели, артисты, поэты. Заключённые стали в лагере за-ниматься самодеятельностью. Там был хороший клуб. А та-лантов полно было. Они сами сочиняли частушки, стихи, сценки.  Они приезжали к нам в Коён выступать. Я был на нескольких их концертах. Было очень интересно. Однажды мы ждали начало концерта, видим, едут куитинские артисты на шести лошадях, целый обоз. Лошади в лагере были крепкие, сытые. Привезли шесть артистов, ещё с ними были охранники и несколько офицеров, они приехали концерт смотреть. Среди них был человек со странной фамилией – Магалиф Юрий, я это хорошо запомнил. Он выступал с сатирическими куплетами:

Как у Риббинтропа, 
Заболела попа, 
Так что не может Риббинтроп 
        Ни сесть, ни лечь, ни встать.

Так что я Юрия Магалифа видел несколько раз. А потом уже узнал его как сибирского писателя.
Торговля.
             В магазинах работали: Якушев В.А., Павличенко И.П., Павличенко Лида – в киоске, в чайной – Чуркина Зина, Сопова Шура с мужем, они эту чайную и открывали. Шура работала на кухне, Зина в буфете. Котенёв Н.А. долго работал в заготпункте. Экспедитором долго работал Ушаков Иван (Рассевало). Он ходил в Новосибирск пешком (50 км) напрямую, всегда ходил босяком. Там он ждал, когда из Ко-ёна приедут на лошадях за товаром. Он получал товар, гру-зил его и опять шёл домой пешком. Такой он был человек. Шапка всегда у него была на боку, а ноги босые.
 Из председателей сельсовета особенно запомнился  Аза-ров А. С. Его многие не любили, потому что он и сам рабо-тал и с людей требовал. При нём построена школа на болоте, сделал котельную в клубе, в школе,  построил медпункты в деревнях.  Пригнал он машину краски, получить её была большая проблема. Всё перекрасил в Коёне и других деревнях: школы, медпункты, сельсовет.
         В школе работали учителя: географ – Ершова Надежда Иосифовна, алгебра – Смышляева Александра. На фронт ушли учителя: Брагин – директор школы, Кузнецов М. П. , Сметанин П.В..
             Из техничек помним Постникову Акулину. Школа была - одноэтажное здание, классных комнат было мало, в каждом занимались несколько классов. Учительская была в отдельной комнате. Писали в основном на газетах, на амбарных книгах. Тетради давали только на контрольные работы. В школе было печное отопление. Дети сами готовили дрова. Нам давали пайки.
          О событиях на фронте узнавали по радио. Если прихо-дили письма, собирались всем селом, читали.
            Во время войны ели гнилую картошку, добавляли в муку разную траву, стряпали саечки.
         Мы дети играли в чижик, в мяч, строили что-то похожее на «чёртово колесо», играли в кости. В школе были танцы.
          После войны была большая гулянка, все радовались.
Деревня в те годы была чище, чем сейчас, дороги были лучше.
Старые люди отмечали все религиозные праздники.
До войны клуб был в церкви. Было сделано возвышение для сцены, на него установили киноаппарат, а на стену напротив натягивали белое полотно. На него проектировали фильм. Ки-ноустановки в это время были передвижные. Фильмы сначала показывали искитимские киномеханики (один из них Морус). В то время кино было немое. Киномеханик крутил аппарат и читал титры внизу кадров, ведь грамотного населения в селе было мало. Звуковым кино стало в начале пятидесятых годов.
        Кинопередвижки ездили по прикреплённым сёлам: Дзер-жинка, Покровка, Дубинка, Михайловка, Верх – Коён.
          Во время войны фильмы показывали в школе в зимнее время. Когда летом школа не работала, то показывали фильмы в пустых амбарах или просто на улице. Показывали фильмы ред-ко, и народу ходило на них много, почти всё село. Фильмы по-казывали по билетам.
              До меня киномехаником работал Ходырев Геннадий.
Я начал работу с кинопередвижки. В 1954 году я пришёл из ар-мии и меня направили сразу на курсы киномехаников в город Новосибирск. Стационарная установка появилась в селе в 1956 году. В 1957 году я учился на киномеханика 1 категории. Я проработал до октября 1962 года. После меня работал Сотников В.В.





СЁСТРЫ ШАРУХИНЫ

Воспоминания
Кондратьева Нина Игнатьевна (Шарухина)

Я родилась в 1926 году
               Родилась и училась в Коёне. Закончила 6 классов. Учителя: Смышляева Александра Ивановна, Брагин, Аших-мина Татьяна. Первый учитель Сметанин Пётр Витальевич. Евгения Ивановна учила в 4 классе. Её муж Степан учил меня в 3 классе. Директора школы не помню. О школе помню только хорошее. Мы учениками собирали удобрение, помогали колхозам.
              Клуб первый был в здании церкви. Она была длин-ная, зелёная. Внутри стояли длинные скамейки. Была сцена. Киномехаником работал Чуркин Валентин. Одним летом в церковь привозили детей – сирот. На зиму всех детей разо-брали жители. Я училась в школе на Котенёвской горе. Поч-та была за речкой в кулацком доме. На почте был коммута-тор, сберкасса. Магазины были продуктовый и промтовар-ный. В магазине до Якушева работал Царьков Пётр, потом Павличенко Лида. Была пекарня, хлеб был свой. Стряпали здесь в Коёне. В пекарне работали: Шарухин Игнат, Сопова Ефросинья.

Купчишина Мария Игнатьевна (Шарухина)
Воспоминания

В нашей семье было 15 человек. Детей – 13. Хозяйство и ин-вентарь сдали в колхоз. Сдали и сенокосилку, и грабли. Отец долго в колхоз не вступал, чтобы не сдавать лошадь. Лошадь нужна была, чтобы возить маму в больницу. Она болела. Но позже пришлось вступить в колхоз. Братья отца уехали в коммуну. Там жили. С 13 лет я работала в колхозе. Сначала варила. Если капризничала, то отец давал мне пару лошадей и отправлял в поле пахать. Так я проработала до 16 лет. Потом я сбежала в соседний колхоз . Там работала в няньках. Потом пошла в обувщики. Отец работал конюхом, потом пчеловодом. Мама была дома с ребятишками.
 Во время колхозов денег не давали, давали зерно и облигации. Продавали часть зерна, вот появлялись так день-ги. Я запомнила. Как забрала свою корову назад из колхоза. Вот стою я однажды на крыльце магазина, маленькая тогда ещё была. Смотрю, гонят колхозное стадо с горы. И моя ко-рова там. Она была самая крупная, её издалека хорошо вид-но. Потом смотрю женщины сняли с плеч платки. Привязали ими своих коров за рога и повели домой. Ну и я сделала то же. Привела корову домой. Как увидела это мама, да как потрепала меня за волосы. А потом пришёл папа и тоже потрепал. А что дальше-то делать? Не поведёшь же корову обратно. Так и осталась она у нас дома. Сена не было. Приходилось воровать. Везут сено, где упало, я подбираю и тащу домой. Так и держали.


Абрамова Татьяна Игнатьевна(Шарухина)
воспоминания

У Котенёвской горы была своя церковь у дороги. В церковь ездили из соседних деревень. Потом её переделали на корот-кий срок в склад для хранения зерна, а потом там сделали клуб. В клубе показывали немое кино. Что успеешь, то и прочитаешь, а так всё больше картинки смотрели. Кино по-казывали раз в неделю, а то и реже.
          В школе была самодеятельность. Ставили сценки, пье-сы, пели песни. Школа была выше церкви на горе. За рекою в центре была почта, а через дорогу был сельсовет. Почту стали возить, когда уже организовали колхозы.
           Сначала магазинов не было. Был только у частника на дому. Была винополка. Потом был торговый кооператив. Появились магазины.
      Раньше справляли все церковные праздники. На масле-ницу катались на лошадях. Ходили колядовали.
             В 1937 году прислали первый трактор. В колхозах держали коней, свиней, лошадей, овец, были пасеки. Всё это обкладывалось налогом.
Школа была большой. В классах было 32 -37 человек.

Вот КОЛЯДКА
Купчик, купчик
Сел на стульчик,
В дудочку играет,
Христа забавляет.
Стаканчик на бочёк,
Пожалуйста, пятачок.

Давали по 2 по 5 копеек.


Шарухины
(Воспоминания сестёр: Марии, Валентины. Татьяны)
(записаны при участии Абрамовой Татьяны)

Семьи Шарухина Никифора и Артёма с детьми, всего 22 души, приехали в Коён в 1885 году.
                  Первое время были в работниках у богатых лю-дей, примерно год или два. Заработали лошадь с жеребён-ком, корову с телёнком, овец свиней. Им дали землю. Земля делилась на 4 части: посев, покос, выпас, неудобица. Первый год все жили в амбаре. За первый год семья поставила 4 дома и разделилась. Поделили всё поровну. У каждого было своё хозяйство.
                     Игнат в 1905 году ушёл в армию. Он участвовал в Русско – Японской войне. В 1906 году вернулся и женился на Суковой Елизавете. В 1907 году родилась дочь Анна, 1915г – Евдокия, 1918г – Елена, 1922г – Мария, 1926г – Ни-на, 1929 г – Татьяна, 1932г – Валентина.
             В 1914 -1918 гг участвовал в Первой Мировой вой-не. На войне был ранен. Имел награды.
          В Гражданскую войну его призывал Колчак. Застави-ли сопровождать обозы. Отец не хотел своего коня отдавать. Разбил ему морду. Потом он бежал от Колчака.
В колхозе отец работал конюхом. Случилось так, что сразу пало несколько коней. Обвинили отца во вредительстве. Со-бралось много народа: жители, дети. Было собрание. Отец оправдался. Потом он долго работал конюхом. В 1935 году перешёл работать на пасеку.


Воспоминания
Крупеня Мария и Деманова Валентина













Как жили в войну?
         Во время войны многих женщин отправляли на лесоза-готовку в Ордынский район. Туда приезжали женщины со всех сторон. Они валили лес. Работа была тяжёлая, кормили плохо. Многие сбегали домой. Из коёна на заготовку леса ездили: Анпилова Валентина, Воробьева Валентина, Крупе-ня Мария, Сопов Михаил – он ещё молодой был, Мосина Таисья.
            Увозили на лесозаготовку на лошадях. Когда убегали, шли пешком, ориентировались по реке. Когда домой возвращались. Устраивались на работу. Рабочие руки везде нужны были. Поэтому никого не наказывали.
             После войны началось укрупнение колхозов. В Коён начали переселяться люди из Покровки, Зайчихи. Топков. Тальменки. Приезжающим отстраивали дома, брали рабо-тать в колхоз. Колхоз начинает процветать. Разводили: гу-сей, уток, кур, свиней, коров, коней.
           В 1955 г. с помощью рабочих из Искитима отстраива-ли скотные  дворы. Они были деревянные, состояли из не-скольких рядов. Рядом со скотными дворами построили до-мик с большой печкой, на которой стояли фляги с водой. Вода всегда грелась. Доярок было много. Коров доили вруч-ную. На одну доярку приходилось 18 коров. Подменных не было. Если одна заболевала, то её коров распределяли меж-ду другими, получалось доить по 25 штук.
   В 1957 году сделали совхоз.
                В 1963 году создаётся и вводится в работу «ёлоч-ка» - доильные аппараты. Они были плохие, часто спадали с вымени, падали на пол, засасывали всю грязь. Потом она попадала в бочку с молоком. Из-за этого приходилось моло-ко выливать из бочки. Вскоре этот аппарат убрали из произ-водства.
           Колхоз расширялся. Вокруг села распахивались поля. На месте теперешней школы садили горох, овёс, пшеницу, семечки. Урожаи были неплохие. Своей уборочной техники не хватало. Приезжали помогать из Ростова на машинах. Зерно отправляли на переработку в Егорьевку.  Начинают отстраивать маслозавод, там, где заросли боярки за старой школой. Там делали сыр, масло, сливки. Позже маслозавод сгорел.

Картав Василий Михайлович

Начну с дедов. Мой дед по матери  Мальцев Фрол Ильич (по его рассказам и по рассказам тёти Анюты) был уро-женцем Курской губернии с. Казанцево. Уезд я не помню. Он ехал со всей семьёй и со своим скотом на своих конях три года. Они переезжали какое-то расстояние, там нани-мались на работу. Потом они продолжали свой путь. Дед мой остался сиротой. Его отец погиб в Болгарии, когда моему деду был один год. Это было в 1876 году.   Мать моя – Мальцева Пелагея Фроловна
                Мой отец Картав Михаил Никанорович. Моя мать Мальцева Пелагея Фроловна. Мой отец приехал в Сибирь со своими родителями и братьями: Федором, Ва-силием, Дмитрием и с сестрами Александрой и Татьяной. В центральной России был тогда голод, недород, многие ехали в Сибирь. Но прижиться навсегда здесь дед Никанор Васильевич не смог. Он очень тосковал по Родине. А тут в 1934 году погиб его сын, мой дядя Митя, ему было 12 лет. Это был несчастный случай. Мы жили в Чуркино. Через Чуркино шла машина. Это была редкость. От речки Таль-менка был крутой подъём. Машина начала подниматься в гору. Но подъём она не одолела и стала откатывать с горы назад. А ребятишки хотели покататься, цеплялись за борт машины. Мой дядя попал под колёса и погиб. Дед Никанор Васильевич совсем пригорюнился, затосковал и уехал с частью семьи на Родину, назад в Пензенскую область, Башмаковский район посёлок Пятницкое.   Это был 1934 год. Отец мой к тому времени был уже женат и с дедом не поехал, а остался тут в Чуркино. После отъезда из Сибири дед умер вскоре в 1936 году.
              Дядю Федю взяли первым служить. Через два года призвали и дядю Васю. Это было до войны. В канун ново-го года 1941 дядя Федя демобилизовался и уехал в Тулу, начал там работать. Когда началась война, в 1941 году он попал под первый призыв. Воевал. После этого от него не было никакой весточки. Он пропал без вести, как и тысячи других, призванных в первые    дни войны.
               Дядя Вася служил на Востоке, на станция Даурия. Началась война. В начале осени их перебросили под Москву. Он присылал письма. В последнем письме писал, что из их части поедут к Калинину за наградами. Больше от него вестей не было. В 1985 году к сорокалетию Победы в газете «Гудок» была большая фотография  с парада 1941 года на Красной площади. На фотографии был дядя Вася или солдат, который очень на него похож. Дядя Вася тоже пропал без вести.
         В начале войны тётю Шуру мобилизовали под Моск-ву рыть окопы.
В 1942 году она приехала домой. Бабушка забрала обеих своих дочерей и приехала жить к нам в Чуркино. В 1941 году тёте Шуре было 16 лет, а тёте Тане 12.
До апреля 1948 года наша семья жила в Чуркино. Мне бы-ло 8 лет, когда мы переехали жить в Коён.

       Расскажу о своём отце. Мой отец Картав Михаил Ни-канорович в 1935 году окончил курсы трактористов. Он начал работать в Искитимской МТС в селе Старый Иски-тим. А мама в то время жили в Чуркино. Потом в Чуркино появился первый трактор «Фордзон». Отец начал на нём работать. Я помню этот трактор. Его и трактором-то мож-но назвать с натяжкой. Так какая-то керосиновая коптилка на металлических колёсах. Передние колёса гладкие, а на задних поперёк колеса и немного наискось были прикру-чены стальные рёбра. Потом появился колёсный трактор ХТЗ. На этом тракторе отец работал до образования МТС. При МТС он работал бригадиром тракторной бригады в Елбашах. Тут уже появился трактор НАТИ и комбайн «КОММУНАР».
              В 1947 году отца избрали председателем сельсове-та в Коёне. В 1948 году в апреле месяце мы переехали в Коён. Когда срок председательства закончился, отца вы-брали председателем колхоза «Кировец». В этом колхозе было много калмыков. Они часто собирались у нас дома и вели беседы по-своему. Как отец их понимал, не знаю. Но они его понимали и уважали.
               Потом два колхоза в Коёне объединили в один «Сталинский путь». Председателем стал Ансимов, а отец стал бригадиром тракторной бригады в МТС. В 1952 году его бригада заняла первое место по МТС. За это отца наградили поездкой в Москву на ВСХВ. За всё время работы отца в МТС и совхозе отец всегда был в первых рядах. Он за свою работу был награждён Орденом Трудового Красного Знамени.




ВОСПОМИНАНИЯ
Зыбарева Антонина Егоровна (Возмищева)


Я родилась в 1942 году в с. Верх – Коён. Моя мама – Свино-лупова Хавронья Максимовна родилась в 1902 году. Папа – Возмищев Егор Семёнович 1901 г.р.
            Мамины родители приехали, как они говорили, «с Россее». Поселились они в Китерне. В их семье было детей  семь человек. Школы там в то время не было. Мама была неграмотной.
         Папиных родителей сослали сюда в Сибирь из Европы. Они были киржаки, люди верующие и зажиточные. Жили они здесь в Коёне. Бабушка прожила больше чем 90 лет. В последнее время она жила с нами. Она была сильно верующая. Она придерживалась всех постов, справляла все церковные праздники. Вот ела она всегда одна, сидела спи-ной к нам  к столу. Если кто чужой приходил, то после его ухода протирала ручки дверей.
                  В Коёне была церковь под горой. Все жители с соседних деревень ходили сюда по праздникам. Шли они в церковь босяком, обутки (шитая дома обувь) свои в руках несли через плечо.  Когда подходили к церкви, обувались, а после службы выходили из церкви и опять разувались. Из Китерни ходили напрямую, дорога шла через таволган. Вот во время посещения церкви и познакомились папа с мамой.
                У папиных родителей было пятеро детей. Все жи-ли в одном доме, одной семьёй. Мама вышла замуж в эту се-мью. Она была по счёту девятнадцатой. В семье было рас-пределение обязанностей. Мужчины работали в лесу, на по-ле. Женщины занимались  кто по дому, кто с детьми, кто в сарае управляется, кто у печки – пекли сами хлеб, а кто сво-боден, тот идёт работать в поле. Работали сутками, мало от-дыхали, но вот церковные праздники справляли, умели и повеселиться
                 Стали дети подрастать. Отец построил дом, он сейчас стоит за мостом, там Воропаевы живут. Мы отдели-лись. Дом ещё цел, и печка цела, зимой топится. А эту печку ещё папа сложил. Дом находится за рекой на перекрёстке дорог в Михайловку и Дзержинку. А как подниматься в гору на Дзержинку, папа построил позже ещё один дом на два хода сыновьям Виктору и Василию.
              Вот в папином доме мы и родились все девять де-тей. Такая была наша семья.
Иван Егорович – 1925 г.р.
Егор Егорович- 1927 г.р.
Виктор Егорович -1929 г.р.
Василий Егорович – 1931 г.р.
Александра Егоровна – 1933 г.р.
Нина Егоровна – 1937 г.р.
Валентина Егоровна – 1940 г.р.
Антонина Егоровна – 1942 г р.
Николай Егорович  - 1946 г. р.

Двое из братьев воевали. Иван погиб.
Ему было 16 лет, когда началась война. Их – таких парней забрали на учёбу в Бердск, ещё с ним был Ершов Алексей. Там их учили, готовили к фронту. У них было деревянное учебное оружие. Вот ребятам захотелось домой, они и при-бежали ночью. А утром приехали за ними, и их забрали. Ва-ня сильно плакал. А вскоре, как их увезли, отправили их на фронт. Воевал он в Белоруссии. Был он снайпером. А в 1944 году пришла похоронка. Похоронен он в Белоруссии в братской могиле на станции Оболь. Оттуда нам приходили письма от пионеров. Они там ухаживали за могилками по-гибших.  Второй брат Георгий воевал и вернулся с войны живым.
              Папа мой ещё до войны работал в артели «Стахано-вец». Он умел всё делать. Он был пимокат, кузнец, строи-тель, делал сани, и санки, и КОШОВКИ, дубил кожи. В 1941 году папу забрали на фронт. Он был контужен, лежал в госпитале и на некоторое время возвращался домой в отпуск. Вот я тут-то и родилась в войну. Потом его опять забрали на фронт, и вернулся он только в 1945 году.
              Мама тоже ещё до войны работала в артели. Она ра-ботала на мраморной крошке. Били (мельчили её) вручную. Норма была в день – 40 вёдер. Работали больше за палочки.  Жили очень бедно. Одевать было нечего, да и еды было очень мало. Планы государственные на сдачу налога были очень большие. Сдавали всё: мясо, шерсть, молоко, картош-ку, яйцо. Даже кожу свиную надо было снять со свиньи и сдать. За дровами ездили на корове. Телегу папа сам сделал. Сено тоже возили на корове.
У мамы с папой теперь уже 15 внуков и 28 правнуков.
               Много тогда было таких многодетных семей. Все жили трудно. Такое было время. Теперь дети и внуки живут хорошо, только работай, не ленись.
А мы храним память о своих родителях, проживших труд-ную, рабочую жизнь и давших жизнь нам – многочисленным потомкам.
Немного расскажу о себе.
В первый класс я пошла в 1949 году. Класс был большой. Первая моя учительница – Веселова Антонина Андреевна.
 Мы её любили и слушались. После третьего класса учи-тельницей у нас была Прокопьева Ирина Андреевна, затем Трубчининова Тамара Митрофановна.
           В четвёртом классе нас приняли в пионеры. А пионе-ры должны были учиться хорошо, заниматься общественной работой. Каждый год собирали мы кости, золу, металлолом, тряпьё, макулатуру, берёзовые почки ( в младших классах по стакану, в старших 2 - 3). С первого до десятого класса нас дошло четыре человека. Это: Якушев Леонид (подводник), Анпилов Михаил, Осипов Михаил и я Возмищева Антонина. За десятый класс с нами сдавал экзамен Сайгин Пётр Степанович (возглавлявший районную Искитимскую торговлю). В школе было много разных кружков: вязали, шили, вышивали, а парни всё что-то мастерили – собирали радиоприёмники. Вот Шмаков Анатолий любил выпиливать лобзиком. Он делал шкатулки, полочки, рамочки для фотографий. Однажды он выпилил письменный прибор с настольной лампой с абажуром (тоже выпиленным). Эти поделки выставлялись в школе на вы-ставки и возились в район.
                 Игрушек у нас никаких не было. Куклы мы делали из тряпочек, пришивали им руки, а лицо рисовали химиче-ским карандашом, волосы мастерили из пакли. Красили са-ми платья.
                 Играть любили в КЛЕТКИ.  Это мы ходили друг к другу в гости., угощали конфетами, печеньем. Но это всё было из глины, мы сами их лепили и сушили. Из глины делали чаш-ки, вазочки на ножках, в них и лежало наше угощение. А летом, когда поспевала разная ягода: черёмуха, боярка, всякие травы, овощи, насыпали их в свои вазы. А комнату свою – уголок об-ставляли разными бакулочками, осколками цветного стекла.
             В клуб на вечерний сеанс нам ходить не разрешали даже в десятом классе, учителя в клубе дежурили. Собирались мы на улице в центре села (правый берег). Там были амбары, магази-ны. А играли мы в ремешок, третий лишний, булавочку, ручеёк. 
             С хлебом тогда было очень плохо. Хлеб был весовой, давали его по норме. Занимали очередь за хлебом с вечера. Ещё ходили за хлебом в Куиту. Собирались в шесть часов утра и шли в Дзержинку за хлебом. Там хлеб был белый. Мы покупали его по 5-6 булок.
           В 6-7 классах работали на кирпичном. Он находился, где потом была весовая (у сушилки). Летом работали, было очень жарко. Мы в обеденный перерыв бежали не покушать, а на Ско-ропуповский омут искупаться.
             Я работала в магазине с Боровой Анной. Потом она уехала. Я работала в бригаде с Ходыревой М.С., Роговой В.В., Сальковой З.П., Дудыкиной Т.В., Плис В.Г.. С товарами в то время было плохо, делили так, чтобы хватило всем: ситец, нос-ки, одеколон, майки, сорочки. А ещё каждую неделю надо было ходить на ферму, обслуживали животноводов товарами, что они заказывали. Ещё мы ездили с товарами  на полевые станы к полеводам во время заготовки кормов, во время сева и уборки. Нам приходилось ездить на ярмарки в другие совхозы. Даже выступали там, поздравляли с днём рождения.


Воспоминания
Орехов Николай Андреевич

Я родился в Удмуртии в 1938 году. Три года служил в Ново-сибирске в 1957г-1960 г.
        Женился на Галине Даниловне, она была родом из Топ-ков, 1940 года рождения, урожденная Понаморенко.
                Приехали жить в Коён. Я устроился работать в совхоз слесарем в мастерскую. Свет уже был в Коёне, его дали в 1958 году, но его давали от своих движков. Командо-вал этим инженер Кочнев В., зав мастерской был Варапаев Андрей. Движки часто ломались. На движках работали Головко Иван, Близнюк Яков, они освещали деревню. Горючее возили на тракторах с Шелковичихи, цистерны на тракторах. Там была наша база. Человек за заправку отвечал, сливал горючее в специальную тару. Если оно подходило к концу, ночью поднимали и ехали за ним.
             На отделениях были свои движки, тоже ездили за со-ляркой. Был ДТ -75 быстроходный, их только начали выпус-кать. Работали сутками. Таскали цистерны трактором по плохим дорогам через Куиту.
                  Независимо от села освещались фермы. На каж-дой ферме стояли маленькие движки. Они приводили в дей-ствие генераторы, вырабатывающие электричество для од-ной фермы.
             На селе электричество экономили, вернее солярку экономили. Свет был только до 11 вечера, потом помигает несколько раз, а потом мы его отключали. Тогда по деревне зажигали свечи, керосиновые лампы. А вот рабочие поме-щения  как, например, мастерская работали до часу ночи. На генераторе работал немец Кох. В конце 60-х деревню под-ключили к государственной линии электропередач, к ЕЭСР. Радио было. Работала на радиопередатчике Ершова. Она его в 6 часов включала и в 12 выключала и там дежурила. Рабо-тали в радиоузле – Олейников, Камаев, Протазов. Они об-служивали по линии  отделения до Елбашей телефон и ра-дио.
             Сначала у нас тут подстанции не было. Линия шла из Искитима – 10 кВ, РП1 (понижающая подстанция), на Елбаши, Калиновку, Коён. Протяжённость большая, напряжение слабое. Искитим – Калиновка – Елбаши – отделения.  У нас вместо подстанции стояли 2 разъединителя линейных на опорах, воздушные, за домом Котенёва В.Н.. Обслуживали мы их с Головко. Обслуживали всю линию до Искитима.
                Дали трактор, сначала старый, потом новый.  За-щитных средств не было, одни когти. Нас учили в учкомби-нате, сначала на электромонтёра. Управление – контора «Черепановские электросети». В Искитиме находилось РЭС - районное управление. В РЭСе 8 участков. Вызывали нас по телефону через диспетчера.
             Подстанцию построили в 1972 году. Строила мехко-лонна. Трансформатор мощностью 2000, понижал напряже-ние до 10 кВ. Дальше линия шла на Усть – Каменку.. Сейчас линию в 35 кВ убрали, и питаемся мы с Усть –Каменки. Из  Тальменки шла аварийная линия. Летом 2003 года убрали Инскую подстанцию. Сейчас тянут линию из Легостаева. К нам идёт 35 кВ, уже дошли до Дубинки. Просека уже готова, опоры поставили. Старая линия была очень неудобная, её убрали. Она шла по крутым логам, таким,  что и на лошади не спустишься. Очень трудная была к обслуживанию. Сейчас Легостаево – Елбаши – Дубинка – Коён. Высоковольтки у нас 220 кВ и 550 кВ. Строила бригада с БАМА. Вагончики стояли у нас за огородом.
           На подстанции работали дежурные электрики Галина Даниловна и Морсин Геннадий Григорьевич. На Линии ра-ботали я - Орехов и Головко. У трансформатора масляное охлаждение, есть газовая защита. Ремонт производит спец бригада. Приезжают они, всё полностью отключают и ре-монтируют. 
           Галина Даниловна сначала работала контролёром по электричеству, когда не было подстанции. В 1972 году пе-решла дежурной на подстанцию. Она награждена медалью. Я проработал по электричеству с 1968 по 1999 год.




Воспоминания
Сотниковы Владимир Васильевич и Нина Яковлевна


Я Сотников Владимир Васильевич родился 10 июня 1938 года в Иркутскойласти, Слюдянского района, р.п. Листвян-ка.
          Это было на берегу Байкала. Там я учился до 2 класса. Потом мы поехали в Новосибирскую область, это было в 1948 году.
Мы приехали в посёлок Укроп. Там жили сестра моего отца и его мать. Наша семья состояла из 4 человек: мать, отец, я и сестра Галина (26 дек. 1935 г.р.).
             В Укропе мы жили на квартире у отцовой сестры. Там я учился в школе. Школа была – небольшой домик. Учили в ней 4 класса. Все ученики находились в одном классе. Какие знания мы могли получать в таких условиях!
              Отец Василий Иванович родился в 1902 году. Он работал в колхозе кузнецом.
Мать была с 1905 года рождения. Она работала няней в яс-лях.
               В колхозе работали от темна и до темна за палочки, а в конце года отоваривали, чем могли. В колхозах было много коней, так как все работы выполняли на них. Техники сначала не было. Потом появился один комбайн «Стахановец», он сам не ездил. Его надо было чем-то таскать. Он стоял в поле. Хлеба жали серпами, потом вязали снопы. Их возили на лошадях к комбайну. Он их обмолачивал. Зерно отвозили от комбайна тоже на лошадях.
              В 1949 году мы переехали в Коён. У отца тут жила родная сестра. Жили первое время на квартире у чужих лю-дей. Отец всё работал кузнецом. Мать была рабочей в колхо-зе. Потом мы купили маленькую избушку. Я пошёл в школу. Кое-как добил 4 класса. А мне было уже 13 лет. Я пошёл ра-ботать на мраморный карьер. Били большие камни кувалдой, чтобы он был размером с куриное яйцо. Работа была тяжёлая. Я проработал там 9 месяцев.
              В ноябре 1954 года устроился работать мотористом, помощником киномеханика. Киномехаником работал Мар-ков Михаил Николаевич. И началась у меня жизнь цыган-ская. В Коёне на почте получали кино, его почтой доставля-ли. Давали нам одну лошадку, и мы поехали…Ехали мед-ленно, так как аппаратура весила около 400 кг. Ехали кучер и нас двое. Зимой пурга, летом дождь. Но надо ехать, люди ждали кино, как какой-то праздник. Показывали кино, где придётся. Хороший клуб был только в Куите, это был лагер-ный клуб. Крутили фильмы в самой зоне. Вот начинали: Ко-ён, Куита, Покровка, Михайловка. Китерня, Дубинка. В Коёне в это время кино показывали один раз в неделю. Клу-ба не было. Ставили фильмы в школе на стене, в коридоре.
       В 1956 году я окончил курсы киномехаников в Иски-тиме. В Коёне открыли клуб в домике на болоте. Я стал там работать. Здесь мы крутили установку от своего движка. Двигатель Л-6. Мотористом (помощником) был Колтунов Василий Васильевич. Фильмы ставили каждый день по 2 се-анса. Детские в 7 часов, взрослые в 9 часов. Народу ходило много. Билеты продавали сами или завклубом. Завклубом работала Абатурова Нина (Коптева Н.А.), в библиотеке ра-ботала Ежова (Шарухина) Эльвира Григорьевна.
           После кино были танцы, игры. В клубе были лавки. Их отставляли к стенкам, и понеслось почти до утра. В кинобудке у меня был проигрыватель. Иногда танцевали под баян. Играл Моисеенко Александр Ефремович. Фильмы были ходовые «Бродяга», «Господин 420», «Смелые люди», «Молодая гвар-дия», «Поднятая целина».
 В 1957 году я был призван в армию. Служил 3 года в Средней Азии в пограничных войсках.
 После армии я учился в Новосибирске на шофёра. С 1960 г работал шофёром в совхозе. Женился на Близнюковой Нине Яковлевне. У нас родились 2 сына.
             С 1962 года работал киномехаником. В здании бывшей школы сделали клуб.  Это клуб на горе. Поставили стационар-ную установку,  2 проектора. Завклубом работала Захарова Наталья Васильевна, а в библиотеке работала Коптева Нина Александровна. Библиотека находилась здесь же в клубе в от-дельной комнате. Помощником киномеханика была Сотникова Н.Я.
 Так я проработал до 1966 года. Потом работал в совхозе шофёром.

Я Сотникова Нина Яковлевна родилась 16 ноября 1944 года в г Новосибирске. Из Новосибирска переехали в подсобное хо-зяйство от Новосибирского хлебокомбината, Берёзовского сель-совета. Там я училась до 4 класса. Потом хозяйство распалось, и мы переехали а Коён в 1959 году. Я окончила 8 классов в Репьёво. Жила в общежитии. Брата взяли в армию. Я пошла работать, помогать отцу. Семья у нас была большая – 9 человек. Отец  - Яков Иванович 1917 года рождения. Он участник Великой Отечественной войны. Мать – Прасковья М. 1919 года рождения. У меня 6 братьев.
    Сначала я работала на разных работах: зимой картошку перебирали в овощехранилище, летом работала на поле – сено, силос заготавливали. Женщины косили литовкой по кустам, где техникой не возьмёшь. Потом пошла подменной дояркой. Но с коровами работать так и не привыкла. Коров доили аппаратами. Сами доярки раздавали сено, силос,  пилили дрова, топили печь, грели воду, по очереди дежурили на ферме. Ещё ездили на работу на Колыму. Ездили на бричке, туда и обратно с песнями. Жили мы на берегу речки на Похлёбке. Приедем, пойду искупаюсь. Думаю, что больше никуда не пойду, устала. Но немного передохну и иду в клуб. А там танцы до часу ночи. Если в клубе выходной, то танцевали на первом отделении у складов под гармошку. Мой брат играл на гармошке. Ещё мы ездили на танцы на отделения совхоза.
            Я хорошо бегала на лыжах. Все горы мои были. Каждую неделю по выходным были соревнования по совхозу. Приезжа-ли на лошадях с отделения участники. Отделений было 8. Я по совхозу держала первое место. Два раза ездили на соревнования в Искитим, я ездила выступать за совхоз. В своём возрасте я была первой
               В 1962 году вышла замуж, родила сына и пошла ра-ботать помощником киномеханика. Тогда было весело. До кино ребята играли в волейбол, после кино танцы. На взрос-лый сеанс пускали только десятиклассников, учителя дежу-рили у входа. Молодёжь играла в разные игры. Часто были концерты. Из Искитима приезжали шефы – цемзаводские. Танцевали под радиолу: вальс, танго, фокстрот…
     Ещё я работала на стройке с 1961 года. Мы строили контору. Носили материал на носилках. Я работала на стро-ительстве пекарни, магазина, двухэтажных домов. Работали на отделениях. Строили школу в Михайловке, строили дома. А с отделения шли домой пешком. С 1972 года работала в больнице. Работала сестрой – хозяйкой и санитаркой в операционной. Во время операций готовила перевязочные материалы. С 1980 г работала в совхозе на заправочной. Сначала вдвоём работала, а потом 11 лет работала сама. С 2000 года на пенсии.
 Жаль, что всё развалилось.


ВОСПОМИНАНИЯ
Петерсон Зинаида Ивановна

Я родилась в 1917 году.
Я приехала в Коён после войны в 1947 году. Было 2 колхоза. Время было тяжёлое, послевоенное. Многие мужчины не вернулись с войны. В колхозах работали подростки 12 – 14 лет.
                 Клуба в селе не было. Была изба – читальня. Это небольшая библиотека, где работала Шарухина Эльвира Григорьевна. Книг было очень мало, были брошюры, жур-налы.
Было несколько бригад строителей.
          Жители собирались в здании школы. Ученики ставили концерты. Танцевали под пластинки патефона. Кино приво-зили на передвижной установке. Крутили вручную по ча-стям. Частей было восемь – девять. Показывали фильмы во-енных лет.
            Построили новую школу, в здании старой сделали клуб.
В новом клубе сделали скамейки деревянные. Отопление было печное. Я работала техничкой. Воду в клуб я носила на коромысле. Потом сделали маленькую котельную, поставили котёл и провели трубы. Топили углём и дровами. Стало теплее, чище. Я работала техничкой.
Заведующей клубом сначала была Коптева Нина Алексан-дровна. Баяниста не было. Но в Коёне было много гармони-стов. Парни приходили с гармонью. Очень любили плясать с частушками. Танцевали танго, вальс, фокстрот, полечку.
            Когда организовали совхоз (1957 г) жить стало легче. Коптева Н.А. ушла работать в библиотеку, а завклубом стала Захарова Н.В.. Появилась своя стационарная киноус-тановка. Смотреть кино приходило очень много людей. Зал вмещал до 250 человек. Иногда не хватало стульев, и люди стояли. Взрослый билет стоил 20 копеек, а детский 5 копеек. Телевизоров тогда ещё в селе не было, и многие шли в клуб. В клубе было весело. Танцевали до кино и после кино. В фойе стоял бильярд, теннисный стол.  Молодёжь всё читала. Молодёжи в селе было много. Как раз строили МТС. Были шахматы и шашки. В клубе выпускали газеты и устные газе-ты, когда чествовали передовиков производства, и рисовали карикатуры на лодырей и пьяниц. Концерты обычно ставила школа.
             В 70 годы в клуб пришёл на работу баянист Хар-ламов В.И., потом он  стал заведующим клубом. При клубе стали организовывать кружки: хоровой, драматический. Но-вый год всегда встречали с красивой ёлкой, карнавалом, ло-тереей.  В клубе проводили детские дошкольные утренники. К каждому Советскому празднику готовили концерт. Рабо-тала АГИТБРИГАДА. Выступали с концертами на отделе-ниях. Организовывали проводы зимы с катанием на санях, блинами, сжигали чучело зимы. Народ на праздники соби-рался дружно.

Воспоминания
Рогова Валентина Васильевна (урожденная Пономарёва)

Я родилась в 1932 году в д. Калиновка. Курганской области. Мать Мария Михайловна колхозница. Отец Василий Матве-евич тоже работал в колхозе.
        В Коён мы приехали в 1955 году с мужем Михаилом, он местный. А приехали мы по путёвке на подъём целин-ных земель, до этого работали на железной дороге.
        Михаил пошёл работать в МТС.  Я работала на кирпич-ном заводе, которым руководил Шарухин Леон Сергеевич. Это было в 1962 году. Работал завод 2 сезона, только в лет-нее время года.
       Кирпич обжигали Камаев Фёдор, Петров Пётр (кличка «Загублю»), Марышев Ж.. Ещё работали женщины: Рогова Валентина, Олейникова Вера, Близнюк Екатерина, Марышева Валентина, Ананьева Панна (сестра Камаевой Т.). 
           Глину добывали тут же (за весовой – ямы). Копали трактором, подталкивали глину. Мы подталкивали её даль-ше на транспортёр в барабан лопатами.  Из форсунок вы-брызгивалась вода. В барабане глина прессовалась и  выхо-дила узкой прессованной лентой. Мы её отрезали на длину кирпича. Отрезали вручную специальным резаком. Наверху стояла тётя Клава Кох. Она следила за движением глины и кирпичей и давала команды, если глины было мало или много.
         Дальше кирпич помещался на тележки. Были проложе-ны рельсы к сараю. Тележка двигалась по рельсам. Кирпич поступал в сараи,  под крышами он постепенно сох несколь-ко дней (5).  Это был кирпич – сырец. Он был очень проч-ный.
                 За сараями складывали печи из этого сырца. Печи топили дровами тоже несколько дней. Кирпич здесь обжи-гался. Потом эту печь разбирали и складывали из сырца но-вую.
  Рядом с кирпичом делали шлакоблоки. Шлак брали от пе-карни. Блоки делали Аня Семакова и Валя Комягина. Мы с Валей Марышевой до кирпичей тоже работали на блоках. Просевали шлак на грохоте вручную.
         В 1964 г.  я пошла работать в пекарню. Её только запу-стили в работу. Директорами тогда были: Вера Шеменёва, Михаил Анпилов.
               Со мной в смене работали Шура Обращёва и Валя Мордвинова.
 После этого я работала в магазине. Продукты продавали там, где потом был Заготпункт. А в продуктовом продавали разные вещи, одежду и т. д. там же был и уголок, где я тор-говала книгами.  В это время отстроили и запустили новый промтоварный магазин. Меня пригласили туда работать. Я работала с Зыбаревой Антониной и Ходыревой Марией. В книжном работала Евсейкина Мария. Последние годы перед пенсией я работала в детском саду.
 
ВОСПОМИНАНИЯ
Азарова Алина Михайловна

       Я, Азарова Алина Михайловна, по девичьи Зенкина, родилась в 1939 году в с. Везовое Прокровского района Орловской области. Отец мой Зенкин Михаил Федосеевич был взят на действительную службу в армию в середине 1939 года. В мае 1941 года перед войной моя мама со мной поехала в гости к сёстрам в Читинскую область. Началась война. Население с запада эвакуировали на Восток. Мама возвращаться домой не стала, осталась у сестёр. Мой отец в 1942 году пропал без вести. Так что я отца совсем не зна-ла.
         В 1945 году моя мама вышла замуж за Танцырева П.М.  В 1946 году мы приехали в Новосибирск, а оттуда в Покровку. Там, помню, был колхоз «им. Жданова». Село было очень большое. Вот там-то мы наголодались сильно. 4 класса я окончила в Покровке. В пятый класс я стала хо-дить учиться в Коён. Нас много детей ходило в коёнскую школу. В понедельник мы шли в Коен пешком на учёбу. На лошади увозили наши сумки с продуктами. Лошадь да-вал колхоз, а мы потом это в колхозе отрабатывали. В Коёне обычно учились во вторую смену, жили на кварти-рах, а в субботу вечером после уроков шли пешком домой. Шли мы полуголодные, полураздетые. Галстуками пио-нерскими, платками мы завязывали колени, чтобы их не обморозить. В Коёне я жила у разных людей: у Синициной тёти  Таси, у Теплова Василия.
           В 1952 году мы переехали жить в Коён. Я окончила 7 классов. Отчим сказал, что учиться мне в школе доста-точно. Я по направлению совхоза была отправлена учиться  в Бердское сельхоз училище. Директором совхоза был Гончаров А.А.. Училище я закончила и скоро вышла замуж за Азарова В.А., в 1959 году его взяли в армию на три года. Я сначала работала на первом отделении разнорабочей. Мы чистили силосные ямы, загружали сеялки зерном. В основном работали молодые девушки. Работа была очень тяжёлой. Пока муж служил, отчим отправил меня в город Новосибирск на завод радиодета-лей.
            Муж пришёл из армии, в городе жить было негде, и мы вернулись в Коён. Я работала секретарём – машинист-кой, а заочно училась на курсах на бухгалтера. Затем нача-ла работать бухгалтером автогаража, садика, столовой. Со мной рядом работали замечательные люди. Лучший дирек-тор совхоза - Шмидт Л.Г, очень хороший руководитель – Пшеничников А.Ф. Помню хорошо таких главных специалистов совхоза: Монастыренко М.Д., Захаров Г.Н., Кондратьев П.И., Нелаев В.И., Иванов Н.А.. Это всё были добрейшие люди. Хочу назвать и своих коллег: Захарова А.А., Иванова Г.П., Иващенко А.А., Помыткина М.И., Старикова Л.Т, Кондратьева Н.И. мы с ними работали честно и дружно. В итоге я проработала в совхозе 30 лет.
         С мужем мы прожили уже более 50 лет. В 2008 году справили золотой юбилей. Мы вырастили двух хороших дочерей, у нас четыре внука. Детьми и внуками своими я горжусь. Они относятся к нам с уважением и любовью.
      Жизнь прошла трудная, тяжёлая, всего натерпелись, но интересная.

 

Новые комментарии

Медиа

Последние публикации