Историческая лирика

Скрипучая манерность экипажа...
Цилиндр и фрак... и, галстух и усы...
Приснились вновь... пожалуй, не однажды...
Пробили полночь старые часы...

И вспомнилось - ещё из прошлой жизни -
Дворянский бал, смущение девиц...
Старушки в буклях, шёпот с укоризной
И, в клетках золочёных, пенье птиц.

Поэзы эпатажного поэта
И запах газолина от авто...
Хотя б одним глазком взглянуть на это!
А то вокруг - всё мерзко и... не то.

*

Колокола гремели на Руси,

мешая-перемешивая в гуле

тревожное «О, Господи, Спаси!»

и сабли свист, и песнь литую пули.

По-над Обью широкой

Расстилался туман.

Вышел к ней из острога

Молодой атаман.

 

Он омыл свои щёки

В леденящей воде.

Где-то там, за протокой,

Ворон каркал к беде.

 

Что ж, их участь такая.
Атаман молодой
Ногу - в стремя, скликая
Казаков за собой.

 

И посыпались стрелы,

Им навстречу летя.

Государево дело

Исполняли, крестясь.

 

Чтоб стояли остроги

На Умреве, Берди,

Охранять все дороги.-

На то царский вердикт-

Ни звука во дворце. Власть тишины и сна… И Деляре покинула, сей мир..... Над минаретом вновь луна взошла И задремал у ног моих визирь.... Гарем большой, но разве я любим? Но разве хоть одна любима мною? Без Деляре покой невыносим, Златые чаши полнятся тоскою. Молва твердит: не сердце у меня, А шерсти клок, не издающий звука. С уходом милой рухнула броня, И ятаганом бьёт в него разлука. Кто я теперь, гроза семи морей, Без этой хрупкой, диковатой лани? Хотел бы я сказать: хан, Крым-Гирей! Но - нет. Я - нищий, протянувший длани! К чему мне пурпур, бархат и шелка? К чему мне кахетинцы вороные?

Худое рубище не греет плеч. Потух огарок. Кашель, кашель, кашель… Мне жизнь, любовь не выпало сберечь, Всё испила из судьбоносной чаши. Тьмутараканья бывшая княжна, А ныне узница, мой замок - клетка. Отвержена... Не девка, не жена, В чужой игре разменная монетка. Султан и шах, Потоцкий, Радзивилл, Князь Лимбургский - руки моей просили. Сокровища мне каждый подносил, Все утверждали, что меня любили. И предали.… Одна средь воронья. Допросы, пытки, каверзы, наветы… Я верила: не самозванка я, А дочка тайная, Елизаветы. Не избежать довлеющей тиши.… Томлюсь, стенаю, нет в страданьях брода.

 

Еще не время, не сейчас,

Не жди сегодня побратима.

Как инфантильна пошлость фраз!

Как тишина необратима!

 

Но скоро, скоро... И зимой

У камелька (сидишь и пишешь)

Вдруг колокольчик заливной

В уединении услышишь...

 

Бердск. Воспоминание о 50-х годах

Плещут тихо вёсла,

блещут огоньки.

Бердск родной мой, славный

у Берди-реки.

ЧЕРУБИНА ДЕ ГАБРИАК^

Стучали трости. Бренчали шпоры.

Роняли томно кокетки вздохи.